Особенно,... 
68 
Кинул, а теперь боится последствий. И тут на сцене появляюсь я со своим удостоверением, “мустангом” и “кольтом” – этакий набитый деньгами ковбой из внутренних органов, платный вышибалыцик мозгов, и заинтересованные лица немедленно приходят к выводу, что последствия, которых они боялись, уже наступили. Просто придушить меня подушкой они, судя по всему, пока побаиваются – как бы не стало хуже. И вообще, куда я денусь? Я сижу под замком, а они спокойно ждут развития событий. Черт, до чего же не хватает информации!
Лежа на спине, можно сочинить целый роман, выстроить миллион непротиворечивых версий, а в конце концов окажется, что все эти домыслы не стоят выеденного яйца. Нужно что-то делать, вот только непонятно, что именно и, главное, как. Остается только тянуть время и надеяться на то, что мой господин полковник наконец разыщет меня и вызволит из этого уютного гнездышка. Что-то долго он меня ищет. Три дня уже, между прочим, а от него ни слуху ни духу. Неужели меня опять списали?"
В последнее время эта неприятная мысль посещала Глеба все чаще. Пуганая ворона, как известно, куста боится. И потом, если бы у Малахова вдруг возникло желание избавиться от своего агента, лучшей ситуации было просто не найти. Ушел человек на задание и не вернулся, а все, что от него осталось, это винтовка с глушителем и несколько пятен крови на снегу…
"К черту, – сказал себе Глеб. – Это уже самая настоящая хандра, причиной которой всегда было, есть и будет обыкновенное безделье. Потеряли его, бедняжку, на целых три дня… Ты сам-то только через три дня сообразил, куда тебя занесло, да и то еще вопрос, верно ли твое предположение. И как Малахову тебя искать, если, кроме него, про тебя никто не знает? Самому рыскать по окрестностям? Так ведь он не пенсионер и не дачник, у него своих хлопот полон рот”.
Глеб встал. Чертовски хотелось курить. Чтобы не думать о сигарете, он подошел к двери и попытался допрыгнуть до укрепленного над ней кронштейна. Грудная клетка немедленно ответила вспышкой боли, и ему пришлось некоторое время постоять, согнувшись в три погибели и привалившись плечом к стене. Его прошиб холодный пот, и как-то сразу стало ясно, что для упражнений на перекладине он еще не созрел. Это раздражало не привыкшего подолгу болеть Глеба, но ему оставалось только смириться: лечить переломы усилием воли он не умел.
Отдышавшись, Глеб принялся расхаживать по комнате, стараясь не замечать боли в боку. На ходу думалось немного лучше, но мысли все равно бегали по замкнутому кругу, словно и их заперли на замок в узком пространстве черепной коробки.
В случае чего, думал Глеб, уйти будет не так уж сложно. Достаточно отвинтить от топчана ножку. Накануне он проверил болты крепления и понял, что при желании это можно будет сделать. Отвинтить ножку и гвоздануть ею по темечку красно-синего вертухая, а еще лучше – бородатого доктора, который, похоже, в курсе всех нюансов. Во дворе, судя по всему, все время есть какая-то техника, а на легковом автомобиле можно будет добраться до Москвы даже в трусах, не рискуя отморозить разные интересные части тела. Кстати, доктора можно будет не только от души треснуть по макушке, но и обстоятельно расспросить о том, что здесь происходит. За дверью наверняка будет стоять красно-синий мордоворот, но, судя по всему, это помещение нарочно выстроено таким образом, чтобы в коридор отсюда не просачивалось ни единого звука.
Глеб остановился посреди комнаты и, заранее зажмурившись, резко взмахнул рукой. Оказалось, что жмурился он не напрасно: его опять скрючило, да так, что он едва доковылял до своего топчана. Все-таки боец из него теперь был никудышный, и вариант, с применением силы следовало отложить на самый крайний случай.
Глеб всухую сплюнул в сторону. Если отложить этот вариант, в запасе у него ровным счетом ничего не оставалось. Окно и дверь для бегства не годились. Утром он встал ногами на свой топчан и попытался дотянуться до подвесного потолка, но у него ничего не вышло. Можно было, конечно, поставить топчан на попа, но какой в этом смысл? Между плитой перекрытия и потолком от силы десять сантиметров свободного пространства, и пространство это со всех сторон огорожено стенами комнаты. Подвесные потолки хороши в качестве примитивного тайника, однако прятать Глебу было нечего. Разве что затолкать туда постельное белье и устроить скандал, утверждая, что его похитили маленькие зеленые человечки. Интересно, есть у них здесь смирительная рубашка? Если нет, то просто накостыляют по ребрам, и весь разговор…
68 
