Особенно,... 
75 
Про нас никто не знает. Пропади они пропадом, я хочу жить!
– Тогда сдай мне имена и проваливай. Я выжду несколько дней, чтобы ты смог подальше унести свою тощую горелую задницу, и только потом начну действовать.
– Ты дурак, – сказал Сердюк. – Убивать будешь ты, а искать станут меня – во-первых, потому, что меня они знают, а тебя видел только этот недоносок Федин, а во-вторых, потому, что меня искать легче. С бородой или без бороды, я все равно не такой, как все.
– Вот именно, не такой. Мы с тобой смертники, майор. Не надо обольщаться, наверху дураков нет.
Не думаю, конечно, что мы объявлены во всероссийский розыск, но, пока они живы, нас с тобой будут искать – просто на всякий случай. Так что ты рано расслабился. И потом, нашел, где прятаться – в Чечне! Да там нашего брата, как листьев в лесу, – не сосчитаешь.
Майор Сердюк выплеснул в свою кружку остатки водки из бутылки и задумчиво уставился в посудину, слегка покачивая ее, словно искал на дне решение своих проблем.
– Ты чего не пьешь? – спросил он у Слепого. – Давай дернем… Черт, надоело все. Но ты прав, наверное. Сам не пойму, что это меня вдруг в теплые края потянуло. Просто, наверное, эта нора на камеру похожа. Как будто снова в плен попал… Не обращай внимания, Слепой.
– Устал? – без сочувствия в голосе спросил Глеб.
– Кто устал – я? Я не устаю. Просто пакля эта, – Батя снова яростно поскреб накладную бороду, – уже достала.
– Да, – согласился Слепой, – неприятная штука. Так что мы решим?
– А что тут решать? Будем действовать по плану. Завтра у нас что, вторник? Вот завтра и пойдем…
– Куда?
– В гости к одному хорошему человеку. Генерал-майор Строев, слыхал про такого?
– Слыхал, – ответил Глеб. – Даже видеть как-то приходилось. Мне он показался мужиком неглупым.
– А он и есть неглупый. Особенно теперь, когда дружок его, генерал Володин, коньки отбросил. От этого знаешь, как умнеют?
«По тебе этого не скажешь», – подумал Глеб.
В последние дни майор Сердюк не вызывал у него никаких чувств, кроме полупрезрительного глухого раздражения. Оставшись без своего отряда, он словно потерял стержень, на котором держался его образ безжалостного хладнокровного убийцы, и превратился в обыкновенного уголовника в бегах: хлестал водку, ныл, валялся на нарах, зарастал грязью и время от времени выдавал на гора безумные идеи вроде последней. «Ишь, чего удумал, – внутренне усмехнулся Глеб, – в Чечню… Нет, майор. Нас с тобой теперь разлучит только смерть. Твоя смерть.»
Смерть майора Сердюка по-прежнему входила в планы Слепого – после того, как будут уничтожены руководители «Святого Георгия». Глеба бесило в майоре еще и то, что он упорно не желал выдавать ему все имена, называя фамилию очередной жертвы только накануне ликвидации. Очевидно, Батя все еще тешил себя иллюзией того, что хоть кем-то командует.
В чем-то он, несомненно, был прав: кто владеет информацией, у того и власть. Порой Глеб с трудом удерживал себя от того, чтобы привязать майора к нарам и просто выпытать у него все, что нужно, пользуясь простейшими приспособлениями наподобие ножа и электроплитки.
Глеб часто вспоминал генерала Потапчука. Генерал, всегда бывший опорой, поддержкой и прикрытием Слепого, теперь, судя по всему, представлял серьезную опасность для своего чересчур инициативного агента. Глеб понимал, что зашел уже очень далеко по той дорожке, которая превращает охотника во всеми гонимую дичь; понимал он и то, что полномочия генерала Потапчука не безграничны, и вечно покрывать его генерал не может. Охота на высших чинов ФСБ, которую затеяли они с Батей, наверняка приведет к широкомасштабному расследованию, а ФСБ, взявшись за дело по-настоящему, способна распутать любой клубок. А они возьмутся, когда поймут, какую угрозу представляют действия неведомых террористов.
«Говоря объективно, – думал Глеб, рассеянно выпивая степлившуюся водку и закуривая сигарету из батиной пачки, – я сейчас действую во вред государству, ослабляя службу безопасности и оттягивая на себя внимание и усилия множества людей, обязанность которых – бороться с бандитами и террористами. Да, Глеб Петрович, дожил… Ну, ничего, выберемся. Бывало и не такое.»
Где-то по самому краю сознания проскочила совершенно трезвая мысль о том, что так еще не бывало никогда, но Глеб отвернулся от нее, сделав вид, что не заметил, у него хватало своих забот, чтобы не гоняться за каждой вшивой мыслишкой, не сулившей, по сути, ничего, кроме неприятностей.
75 
