"И тогда, — редактор самодовольно заморгал глазами и улыбнулся, — тогда мы станем еще более известны.
И в типографии следует заказать еще десять тысяч тиража, как-никак раскупитея. А если разгорится скандал, а то, что он разгорится, сто процентов, можно будет еще допечатать тысяч десять. Итого — двадцать тысяч сверху. Причем тут пятьсот долларов?"
Главный редактор посмотрел в глаза Белкиной, в чистые и невинные, чуть навыкате.
— Фамилии, звания, должности героев, надеюсь, ты уточнишь?
— Так точно, — отрезала Варвара. — У меня, слава Богу, в прокуратуре знакомых хоть пруд пруди, все регалии и послужные списки предоставят мгновенно.
— Только осторожно, пока волну не гони.
— Я пока и не буду гнать.
Дело завертелось. Через час распечатки фотографий были уже готовы, и художник-ретушер доводил их до кондиции, прикрывая надписями срамные места.
Глава 15
В начале двенадцатого черный «БМВ», за рулем которого сидел Борис; пересек кольцевую и, набрав скорость, помчал в сторону Клина. Борис внимательно следил за дорогой, погода стояла не очень приятная, и стоило лишь немного притормозить, как машину начинало нести то вправо, то влево. Тогда Борис кривился, но реакция у него была отменная, и он быстро выравнивал автомобиль. Чертыхался он шепотом, так, чтобы не беспокоить пассажиров. На этот раз их было двое, и когда машину заносило, то Чекан наваливался на Михару, то наоборот. Мужчины переглядывались, подмигивая друг другу, словно играли в странную игру. В пальцах Михары дымился неизменный «Беломор».
— Что ты куришь эту дрянь, как будто денег нет купить хороших сигарет? Давай я тебе подарю пару блоков американских, настоящих, не какое-нибудь дерьмо поддельное.
Михара вскинул брови:
— Ас чего ты взял, что твои американские сигареты хорошие, а не дерьмо?
— Ну как же, куришь их — и вкус чувствуешь.
— Вкус чего? — рассмеялся Михара и тут же глубоко затянулся «Беломором».
— Вкус табака.
— А вот и нет, — старый рецидивист сбил пепел в ладонь и, приоткрыв окошко, сдул его на дорогу. — Дрянь все эти сигареты, — вновь вздохнув, проговорил он, — и курить я их никогда не буду, потому что там сплошная отрава. Я на зоне сидел, так у нас в колонии один мужик срок отбывал — биохимик, он мне рассказал про эти сигареты. У них в лаборатории проверяли. Так вот, в твоих американских сигаретах, которые делают кому не лень, какой только дряни нету! И цианистый калий, и нитраты, и смола. А вот самые чистые сигареты — это «Прима» и папиросы «Беломор».
— Не верю, — сказал Чекан.
— Правильно, так и надо, не верь, не бойся, не проси, — напомнил зэковский закон Михара. — Но мне-то ты верить должен. Курю «Беломор» и жив пока.
— Все мы пока живы, и вряд ли кто-нибудь из нас умрет от курения, — Чекан усмехнулся и протянул руку к пачке «Беломора», которая лежала поверх старого картонного чемодана с металлическими уголками, кое-где проржавевшими.
— Кури, вспомни молодость.
— Теперь твой «Беломор», Михара, труднее достать, чем хороший «Мальборо».
— Вот-вот, не люблю быть таким, как все, — Михара с дружелюбной улыбкой угостил Чекана папиросой.
— Подзабыл я его вкус, ты только мне его и напомнил.
— Вспоминай, вспоминай. "Нам дым отечества. — "
Теперь Чекан попытался повторить то, что сделал с папиросой Михара, но ему не удалось так лихо переломить мундштук, и папироса криво торчала в его зло напряженных губах. Он трижды затянулся, тут же закашлялся и в сердцах выругался:
— Хрень какая-то, сразу горло дерет! Я себе представляю, если полпачки таких обложить, тогда язык распухнет, а утром горло не продерешь.
Михара хохотнул:
— А тебе что, в опере песни петь?
— В опере песни не поют, — сказал Чекан.
— А что ж они там делают?
— Арии исполняют.
— Но все равно голосят, как на поминках. Да и не об артистах речь, про тебя говорим. А сильного мужика ничто не берет, да и привыкать к этому импортному дерьму мне не хочется, зависеть будешь от дорогих сигарет.
А «Беломор» на зоне достать проще.
— Ты так говоришь, — посмотрел на кореша Чекан, — словно опять туда собрался, словно на вольняшке задерживаться не думаешь. На шконки потянуло?
— Знаешь, думаю на воле задержаться. И желательно побыть здесь подольше. Не хочется, чтобы опять кости болели, чтобы суставы крутило. Холодно там, вот это мне и не нравится.