36 
На всякий случай Активист решил больше не дразнить Одинакового – во всяком случае, пока. «И потом тоже, – мысленно приказал он себе. – Дразнить можно гусей или, скажем, хорошо привязанного цепного пса. А бешеную собаку, разгуливающую по улице, дразнить не надо. Ее надо прикончить, и чем скорее, тем лучше.»
– Вот, – обычным бесцветным голосом сказал Одинаковый, вынимая из внутреннего кармана пальто и бросая на стеклянную крышку журнального столика какую-то сложенную в несколько раз бумагу. – Это передал Кудрявый.
Виктор развернул бумагу, оказавшуюся планом Москвы, и некоторое время разглядывал две проведенные разноцветными фломастерами – красным и зеленым – ломаные линии, пересекавшие план. Вдоль красной линии было мелко выведено «Туда», вдоль зеленой – «Обратно». В точке, из которой расходились линии, красовался жирный красный крест. Он торчал в глубине Царицынского парка, недалеко от Верхнего пруда, в месте, где, насколько понимал Активист, брать было абсолютно нечего.
– Исчерпывающий план, – саркастически процедил он. – Скрупулезная проработка деталей, а главное, все понятно с первого взгляда. По красной дорожке туда, по зеленой обратно. Действительно, плевое дело. Даже компаса не надо. А на словах Кудрявый ничего не велел передать?
На изуродованном лице Одинакового мелькнула слабая тень улыбки.
– На словах Кудрявый велел ответить на твои вопросы, если они у тебя возникнут.
– Обязательно. Скажи, почему ты и твой Кудрявый такое жуткое дерьмо? – немедленно спросил Виктор.
Просто не смог удержаться.
Вопреки его ожиданиям, Одинаковый не полез в драку и даже не обиделся.
– Жизнь дерьмовая, – спокойно ответил он. – А чтобы вышибать монету, надо соответствовать ее требованиям.
– Однако, – протянул Активист. – Я и не знал, что ты у нас мыслитель. Оксфорд? Сорбонна?
– МГИМО, – невозмутимо ответил Одинаковый. – Диплом показать?
– Ха, – чувствуя, что теряет почву под ногами, сказал Виктор. – А сколько ты за него заплатил?
– Я учился в те времена, когда образование в нашей стране было бесплатным, – все так же спокойно ответил Одинаковый. – Ну, мы будем дальше беседовать на философские темы или все-таки перейдем к делу?
Виктор поперхнулся, откашлялся и тупо уставился в карту, пытаясь справиться с растерянностью. Вот тебе и Одинаковый! А я педагогический бросил на втором курсе…
– Хорошо, – сказал он, – о деле так о деле. Что там, в этом парке? О чем вообще речь?
– В этом парке, – едва заметно пародируя интонацию Активиста, сказал Одинаковый, – с некоторых пор функционирует небольшой частный заводик по производству медпрепаратов. Строго говоря, ни черта они там не производят. Получают товар из-за бугра по оптовым ценам, здесь фасуют, разливают, развешивают, клеят этикетки.., ну, кое-что, конечно, смешивают, готовят.., ну а потом, само собой, толкают в розницу с большой накруткой.
Милое дело!
– Понимаю, – медленно проговорил Виктор. Он действительно начал кое-что понимать.
– Ни черта ты не понимаешь, – небрежно сказал Одинаковый. Он почему-то разговорился, и это обстоятельство настораживало Виктора. – Это только половина дела. А вторая половина вот какая. Мусорщина в последнее время что-то сильно роет землю, и таможня туда же.
За полгода они накрыли три крупных партии марафета… нашего марафета, не дядиного. Дилеры задыхаются, доход падает.., ну, сам понимаешь, что к чему. А на этот вонючий заводишко через десять дней должны притаранить энное количество.., скажем так, заменителей. Барбитальчик, валиум.., даже немножко Morphini hydrochloridum.
– Морфий? – воскликнул Активист. – Ничего себе, заменитель!
– Согласись, это все-таки не героин, – сказал Одинаковый.
– Не вижу большой разницы, – проворчал Виктор.
– Это потому, что ты не специалист. И вообще, это, как ты выражаешься, не твое собачье дело. Твое дело – взять, все это и отвезти по маршруту, который нарисован на плане.
– Черт возьми, – сказал Виктор. – И сколько это – «энное количество»?
– Немногим более полутонны, – безмятежно ответил Одинаковый.
Виктор хватанул ртом воздух.
– Сколько?! Полтонны?!
– Брутто, – уточнил Одинаковый.
– Вы что, рехнулись там все? Полтонны наркоты! Столько просто не бывает.
– Бывает, дружок. Что я, Хрюша, чтобы сказки тебе рассказывать?
Активист прикрыл глаза разом потяжелевшими веками. На него навалилась апатия, и он подумал, что было бы, наверное, неплохо заснуть и больше никогда не просыпаться. Только чтобы не больно… Полтонны дури, которые с его помощью выбросят на улицы города эти твари, загодя лежали на его совести тяжким грузом. Не он ли пару дней назад читал нотации Тыкве, высыпая в канализацию кокаин?
36 
