44 
Там, в Море Ясности, снова поднималась – не так высоко, но все-таки – пыль под подошвами первого советского человека, ступившего на Луну, а здесь изгибались от порожденного «Ми-4» вихря хвойные и широколистные ветки ближних деревьев. И одновременно кто-то в белом, придерживаемый товарищами от падения, прямо тут, в ревущем салоне, вволю пользовал электрошок, ибо что еще оставалось, прикидывая, что скорость движения вертолета никак не приравнивается к скорости света?
Но и эти и прочие новомодные казусы медиков – все было уже ни к чему. Старый, издерганный непоседливой жизнью насос под реберным каркасом выработал свой ресурс окончательно. И та стадия смерти, которая зовется клинической, из которой иногда возвращаются наблюдатели белого туннеля, прошла тут очень суматошно: погрузки, выгрузки, перегрузки. Возможно, даже какой-то из задействованных датчиков зафиксировал момент преобразования клинической стадии в последнюю, момент, когда грузный, обозначенный неправильной фамилией человек выскользнул из лап желающей сделать невозможное медицины.
Потом соответствующие службы попросили не фиксировать смерть, вызов и прочие составляющие происшествия. Вертолетное путешествие значилось, точнее, уже тоже не значилось, по другому ведомству. Затраченный керосин списали. Сотня-другая литров – сущая мелочь сравнительно с тысячами тонн, выгоревшими при взлете ракеты марки «Н1-Л3».
Глава 25
Адрес отправки
Вполне может быть, идеи-образы носятся в воздухе. Возможно, они даже преодолевают лунно-земное притяжение и запросто проскальзывают навылет вакуумную бездну. Плевать им на излучение, на пучащуюся в пространство невидимость радиационных поясов, на вторые космические скорости, на тысячекилометровую подушку атмосферы. Они бестелесны, летучи и обретают массу покоя, только когда надежно стыкуются с чьей-нибудь уязвимой для сложности головой, эдакой сетью, которую глубоко-глубоко загодя плетут, не переставая, необъяснимые и вроде бы бестолковые обстоятельства жизни. А паучок-мысль все бегает, бегает по кругу, все ждет чего-то. Иногда он замирает в предчувствии, вцепившись коготками в рассупоненные, шлифованные нити. И вдруг, когда сердечко уже выпрыгивает, барабаня и барабаня в невероятном темпе, вздрагивает, прогибается дырчатое, паутинное полотно, и что-то дергается, замирая, медленно кристаллизуясь в тот самый образ. Именно так. Разумеется, буравящий вакуумную пену образ-идея может быть искажен. Но…
То, что сейчас наблюдал сквозь затемненное стекло Юрий Алексеевич, в некотором роде напоминало картину, которая раскинется перед первыми читателями лишь годом позже. «Пикник на обочине», то суммирующее место в конце, когда Рэдрик Шухарт оторопело видит замершие, вмороженные во время экскаваторы, карьер и подвешенный без опоры чужеродный сияющий предмет. Только здесь, перед Гагариным-Шухардом, имелась пропорционально уменьшенная модель той самой, засевшей позже в миллионах голов, ситуации. Стояли, остановленные, навсегда ввинченные во мгновение восьмиосные луноходы, откинув панцирные, черепаховые крышки в бессильном, бессмысленном теперь желании напитать опустошенные, выпитые неизвестностью аккумуляторы. А там, в перекрестии фокусов их умерших телекамер, в сцепке напрягшихся в бессилии, убитых в силовом рывке, примитивных манипуляторов, висело… В общем, это и было то самое нечто, апофеоз картины, пейзажный сгусток, сконцентрировавший на себе усилия далекой, мудрой Земли. Что-то он таил, нес в себе. Возможно, он и был той самой Машиной Желаний, только вскрывалась она особым, недоступным покуда человечеству кодом.
Ну что ж, Гагарин для того и прибыл, чтобы доставить названную неизвестность по конкретному адресу – Академия наук СССР. Водящиеся там профессора-медвежатники сумеют подобрать к этой сверкающей неясности соответствующую отмычку.
Глава 26
Во имя Америки
«Аполлон-13» и его героический экипаж продолжали находиться в экстремальной ситуации. По большому счету, можно было радоваться уже тому, что люди живы, а техника хоть как-то функционирует. В нормальных условиях единственно возможной вариацией действий было пассивное ожидание и молитвы. Откорректировавший свое положение корабль, кланяясь сэру Исааку Ньютону, обязался обогнуть безжизненную красоту Луны и устремиться к Земле. Однако сейчас в дело вмешивалась большая политика. На сегодняшний момент даже режиссеры Голливуда только приступили к написанию сценариев многосерийной эпопеи «Звездные войны», а уж что говорить о реальных генералах? В их распоряжении не имелось не то что «Звезды смерти», но даже обыкновенного галактического крейсера. Злосчастный «Аполлон-13» являлся единственным форпостом Свободного мира в окрестностях естественного спутника. Это накладывало на ситуацию непредвиденные ранее реалии.
44 
