79 
Был полдень, в свете Солнца Луна проглядывалась нечетко. Однако для аппаратуры «Космонавта Юрия Гагарина» день снаружи либо ночь – не имело никакого значения. Его огромные локационные тарелки пронизывали облака, подушку атмосферы и триста восемьдесят тысяч километров вакуума – причем все помноженное на два – с великолепной легкостью. Что для них была Луна? Близко лежащее небесное тело. Судно, названное именем официально погребенного пять лет назад, но реально только накануне загруженного в «Союз-11» человека, неоднократно зондировало поверхность гораздо более удаленных объектов. Например, Венеры. Так что даже продырявить ее таинственно-плотную, непробиваемую глазом, углекислую оболочку было для «Космонавта Юрия Гагарина» делом плевым, похожим на колку орехов.
Так вот, первыми маневр американцев заметили операторы, плывущие в волнах Индийского океана. Частотная доплеровская добавка отраженного от «Аполлона» сигнала внезапно начала меняться. В сторону уменьшения. Выкатившийся с обратной стороны Луны космолет снижал скорость. Что происходит с орбитальным объектом, когда он начинает маневрировать скоростью? Он меняет орбиту либо падает на небесное тело. Могло ли быть так, что «Аполлон-13» внезапно, после столь долгого менжевания, решил совершить посадку? Теоретически это вполне допускалось. Ведь о внутренних неисправностях американского корабля советские аналитики знали лишь от одного источника – из радиопередач самих астронавтов. Но поскольку ГРУ не могло покуда посылать экспертов в звездные дали, можно ли было полностью полагаться на такие данные?
Большая электронно-вычислительная машина «Космонавта Юрия Гагарина», занимающая половину четвертой палубы и от недозагруженности мощностей задействованная покуда расчетом будущего урожая зерновых в Оренбургской области, сразу же получила работу. Параллельно цифровая лавина захлестнула электронные мощности крымского Центра дальней космической связи и байконуровские резервы, ибо информационный поток с «Юрия Гагарина» тут же, используя два промежуточных спутника «Молния», перекочевал в Казахстан. Серьезными вопросами Советский Союз и занимался серьезно, используя все подвластные мощности.
Однако события происходили в апогее индустриальной фазы развития цивилизации планеты Земля. Еще не наступили времена бума информационных технологий. Мускулы человека уже не имели ценности сами по себе, разве что в качестве косметической приправы во взаимоотношении полов. Зато тренированные мозги с витиеватой печатью извилин еще умели на равных соревноваться с чудовищной мощью наполненных транзисторными шкафами залов.
– Так, Виктор, – щурясь на пульт управления, произнес командир «Союза» Добровольский. – Включайся в расчеты.
– Наше быстродействие не сравнится с Землей, – ответствовал гражданский человек Пацаев.
– Космонавт-исследователь, – цыкнул на него Добровольский, – расчеты Байконура дают запаздывание более чем на две секунды. Вы забыли, сколько мы за это время пролетаем?
– Приступаю, командир! – совсем по-военному доложился Виктор Иванович Пацаев, наклоняясь над пультом управления бортовой ЭВМ.
Летчик-космонавт Добровольский внезапно и мгновенно помолодел лет на пятнадцать.
– Про локатор не забудьте, – добил он подчиненного и окончательно погрузился в управление. – Давай мне постоянный вектор, – напомнил он через несколько секунд.
– Наверное, американцы решили сесть, – после серии цифр о тангаже, рысканье и ускорении предположил космонавт-исследователь Пацаев.
– Не пори чушь и не повторяйся за ЦУПом, – сделал ему замечание подполковник авиации Добровольский.
– А что же тогда? – несколько обиженно поинтересовался Пацаев.
– Они клюнули на нашу дезу. Будут таранить.
– Что?! – Мозги космонавта-исследователя дали некоторый сбой.
– Цифры! Цифры! – подстегнул его Добровольский.
Сам он был уже не здесь – в небе Кореи. И под руками у него очутился не пульт управления лунным кораблем «Союз», а рукоятки «МиГа».
– Как он в нас попадет? – продолжал выражать сомнение, перемежаемое колонками цифр, Пацаев.
– Ты помнишь, Виктор, какой у него бортовой вычислитель?
– Такой же, как на «Аполлоне-11». Ничуть не лучше.
– Но все-таки лучше нашего, – спокойно констатировал военный летчик Добровольский. – Подай шлем. И сам наряжайся. Если в прямом встречном попадании, тогда конечно… Но если просто зацепят, может, придется все-таки жить, но без воздуха.
79 
