Минут через пятьдесят в кафе вошла одетая с претензией на светскую элегантность броская молодая блондинка. Видимо, это и была та самая Татьяна. Беглым взглядом окинув зал, она без труда выделила стройную спортивную фигуру высокого молодого человека и, мило улыбнувшись, двинулась по направлению к нему.
— Антон? Еще раз добрый день, — нараспев промолвила она.
— Вы не хотите пройтись? — не отвечая на приветствие, почти утвердительно спросил Никитин. — Тем более погода сегодня нас так балует…
— Почему бы и нет?
Они вышли на булыжную мостовую Арбата и направились в сторону Калининского проспекта.
Стараясь казаться спокойным и безразличным, Никитин спросил:
— Татьяна, вам полный отчет или достаточно кое-каких подробностей, которые удовлетворят ваше любопытство?
— Мне просто интересно, как можно сжечь машину в центре города на охраняемой стоянке, не повредив при этом соседние автомобили? поинтересовалась девушка, заглянув собеседнику в глаза.
— Ну положим, упомянутое вами событие — это не моя заслуга, а местных сторожей, — ответил Никитин. — Больше вас ничего не интересует, я правильно понял?
— Пожалуй, вы правы. Да, кстати, — спохватилась Татьяна, — здесь оставшаяся сумма.
Она попыталась вытащить из дамской сумочки туго перевязанный пакет, завернутый в крафтовую бумагу. Никитин жестом остановил ее, а потом добавил:
— Сейчас мы с вами зайдем вот в эту милую лавчонку, купите себе что-нибудь, скажем, какую-нибудь безделушку. Когда будете расплачиваться, то оставьте пакет на прилавке, а я его спрячу.
— Ох уж эта конспирация, — улыбнулась Татьяна.
Они зашли в магазин сувениров и сделали все так, как просил Никитин. Когда они вновь вышли на улицу, он обратился к Татьяне с вопросом:
— Надеюсь, вы всем остались довольны? — и, выдержав паузу, добавил:
— Мне тоже было очень приятно иметь с вами дело. Ну что ж, до свидания.
Он повернулся, собираясь уйти.
— Погодите, Антон, — Татьяна взяла его за рукав куртки, — еще один, чисто женский, вопрос.
— ?
— Вам было страшно?
— Страх не входит в список оплаты моих услуг, — с некоторой отстраненностью произнес Никитин.
— Знаете, Антон, вы мне представляетесь именно тем мужчиной, о котором мечтает каждая девушка еще со школьной скамьи, — и несколько помедлив, добавила:
— А я вам нравлюсь?
— Это тоже не входит в мои услуги, если хотите, дам вам телефончик, где вас смогут удовлетворить, — он понимал, что груб с нею, и она действительно ему нравилась. Но он дал себе зарок не поддаваться женским чарам.
Как много известно случаев, когда из-за такой вот милой «кисы» сгорали лучшие профессионалы!
Будучи психологом по необходимости, а не по профессии, молодой человек знал, что достаточно небольшой грубости или насмешки, чтобы симпатия превратилась в злость и ненависть к нему.
Поэтому, изобразив на лице похабно-наглую гримасу, он произнес:
— У вас привлекательная обертка, но я уверен, что вместо сладкой шоколадки внутри жесткая карамель, — и желая поставить точку, высокомерно добавил:
— Да и потом, океанский лайнер никогда не войдет в воды сточного озера.
Развернувшись, Писарь пошел прочь. Ему не нужно было оглядываться, чтобы проверить, какое впечатление произвели на девушку его слова.
Вслед ему донеслось:
— Высокомерный болван, кретин…
* * *
Дойдя до Калининского проспекта, Сергей, порывшись в карманах, извлек двухкопеечную монету и опустил ее в телефон-автомат.
В телефонной трубке раздался хрипловатый старческий голос:
— Слушаю.
— Привет, Григорьич, это я, Писарь.
— Здорово, узнал тебя, — на том конце провода прокашлялись, — извини, прихворнул маленько.
— Весна на улице, — засмеялся Сергей, — пора выздоравливать.
— И не говори. Что, есть какие-то новости? — спросил Григорьич. — Или так позвонил?
— Хочу в гости подскочить. Может, привезти тебе чего?
— Папирос купи по дороге, — старик по привычке называл папиросами любые табачные изделия, будь то сигареты, трубка или сигары.
— Ладно, через полчаса буду, — сказал Сергей, вешая трубку.
Григорьич, или, если быть точным, Василий Григорьевич Корин, был очень авторитетный вор старой закалки. «В законе» он не был только потому, что имел семью и не хотел лишать себя мирских радостей. За свою первую отсидку еще в молодости он получил кличку Вася Доктор.