74 
— Да у него на лице все написано, — весело ответил молодой человек.
— Ну что ж, подождем до пяти, — Сергей решил раньше времени не обольщаться.
— Я все ломаю голову над тем, где раздобыть фотографию твоего клиента, — задумчиво произнес Эрик.
— На самом деле мне не столько нужна его фотография, сколько уверенность в том, что этот человек действительно Самид Мирзоев. А еще лучше получить его адрес.
— Не будем загадывать, но мне кажется, что я смогу его тебе показать.
— Давай договоримся заранее, — предложил Писарь, — если этот Фриц тебя сведет с Мирзой, то ты назначишь ему встречу в китайском ресторане напротив старой кирхи…
— Хорошо, — согласился Эрик.
— Я займу столик где-нибудь в углу, — продолжал Никитин, — а ты, если, конечно, с тобой будет Мирза, подашь мне условный знак.
— Какой?
— Когда заметишь, что я на вас смотрю, выйдешь в туалет и, проходя мимо Мирзы, если он там будет, слегка коснешься его плеча в извинительном жесте.
— А если он не придет?
— Если его не будет, урони на пол что-нибудь из столовых приборов. После этого я уйду и буду ждать тебя в баре, где встречались вчера.
* * *
В условленное время, как и было оговорено, Эрик позвонил в автосалон.
— Господин Штудерман? Это Эрик Бламберг.
— Очень рад!
По тону Фрица Эрик понял — наживка проглочена.
— Есть какие-то новости?
— Могу вас обрадовать, — весело отозвался коммерсант, — мне удалось встретиться с нужным человеком. Он согласен вас выслушать.
— В таком случае я приглашаю вас на деловой ужин в китайский ресторан.
— В котором часу?
— Я закажу столик на восемь, — ответил Эрик.
* * *
В зале мерцал приглушенный свет. Официант в национальной китайской одежде провел гостей к уютному столику, зажег свечу, благоухающую сандаловым ароматом, и протянул посетителям меню с почтительным поклоном.
Писарь наблюдал эту сцену, сидя за дальним столиком.
Эрик привстал, приветствуя гостей. То, что пришедший с Фрицем человек был явно не европеец, сразу бросилось ему в глаза.
Глазки кавказца придирчиво ощупывали фигуру молодого человека, как будто просвечивая его рентгеном.
Фриц Штудерман, сдержанно улыбаясь, представил друг другу возможных компаньонов:
— Это господин Бламберг, — он указал на Эрика. — А это господин Мирзоев, специалист по России. Он ведет с Советским Союзом некоторые дела.
Я думаю, вам найдется, о чем поговорить.
Эрик повторил то, о чем уже говорил со Штудерманом.
Кавказец не скрывал своей заинтересованности предложением Эрика:
— Я уверен, мы найдем рынок сбыта вашему товару…
— Конечно! Было бы мудрено не найти такого рынка! — весело отозвался Эрик.
— Меня интересует документальное оформление сделки…
Мирзоев пытался говорить по-немецки, тщательно подбирая выражения.
— Господин Бламберг, — вмешался в разговор Фриц, — если у вас возникают проблемы языкового плана, позвольте, я выступлю в качестве переводчика, хотя и не могу похвастаться хорошим знанием русского.
— Нет, спасибо, — возразил Эрик, — господин Мирзоев достаточно сносно говорит по-немецки.
Азербайджанец оценил комплимент, а затем продолжил переговоры:
— Я хочу уточнить: входит ли в цену, которую вы назначаете за автомобили, выход за границу?
— Нет, — ответил молодой Бламберг, — только гарантия того, что машины новые и не в розыске.
— Здесь может возникнуть проблема, — недовольно поморщился Мирзоев.
— Если бы я мог сам решить все проблемы, — улыбнулся Эрик, — я бы не обратился к вам.
— Я думаю, мне удастся помочь господину Мирзоеву в этом вопросе, вмешался в разговор Штудерман.
— Думаю, есть все основания для того, чтобы считать нашу первую сделку реальным бизнесом, — довольно осклабился Мирзоев.»
В этот момент Эрик заметил направленный в свою сторону пристальный взгляд Сергея Никитина и, извинившись, направился в туалет, слегка коснувшись плеча Мирзоева — как и было оговорено загодя.
Теперь у Никитина не оставалось сомнений: да, за тем столиком действительно сидел Мирза — гнусный толстячок с улыбкой, будто бы приклеенной к обрюзгшему лицу.
Нарушив договоренность, Сергей покинул уютный зал ресторанчика раньше времени — а чего сидеть, когда уже все ясно?
С Эриком он решил пока не встречаться, ведь за ним могли следить, а ему вовсе не хотелось засветиться.
74 
