Последние отзывы

  42  

«Что же это за господин?»

Глеб поднялся с кресла, извлек из внутреннего кармана пальто электронную записную книжку.

«Сейчас посмотрим, что здесь любопытного».

Глеб, щелкая клавишами, стал просматривать информацию, которая появлялась на маленьком жидкокристаллическом экране.

«Хорошая вещица, – подумал Глеб, – этакий компьютер-лилипут. Но как много всего в нем вмещается!»

Шли номера телефонов, котировки валют, цены на нефть, какие-то цифры без пояснений, адреса, фамилии, напротив которых снова шли колонки цифр.

."Долги, наверное? Или, может быть, суммы сделок, – предположил Глеб и закрыл книжку. – Ничего, у меня еще будет время разгадать все головоломки в этой книжке. Если уж она попала ко мне в руки, значит, так было угодно судьбе. Хотя я не фаталист. И заодно, может быть, удастся разобраться, что кроется за визитом в банк русского клиента. А пока надо позвонить Ирине".

Глеб подвинул к себе телефон и, быстро набрав номер палаты, где лежала Быстрицкая, приложил трубку к уху.

– Алло, алло, – послышался голос Ирины.

– Здравствуй, родная.

– Как ты? Где ты? Я уже начала беспокоиться, ты не звонишь и не звонишь. Я не выдержала, сама позвонила в отель.

– Я тут немного замотался – случились непредвиденные обстоятельства…

Ирина испуганно спросила:

– Надеюсь, ничего страшного?

– Нет, конечно. Приеду – расскажу.

– А когда ты приедешь?

– Через полчаса буду у тебя.

– Хорошо, приезжай, я буду ждать. Анализы у меня уже взяли.

– Когда подготовят результаты?

– Доктор Хинкель сказал – завтра, в полдень;

– Ну и прекрасно.

– Знаешь, дорогой, я очень волнуюсь.

– Не стоит волноваться, я же с тобой.

– Со мной? – рассмеялась Ирина. – Разве что стоишь за спиной, и я тебя не вижу.

Глеб тоже рассмеялся.

– Потерпи немного и ты меня увидишь.

– Глеб, хотя бы ты не теряй головы. Двое безголовых русских за границей – это слишком… Приезжай скорей!

Сиверов выключил телевизор, накинул пальто и в кабине лифта спустился со своего четвертого этажа вниз. В холле у телевизора по-прежнему толпились постояльцы и служащие отеля. Они продолжали горячо обсуждать то, что увидели в телерепортаже. Не каждый же день грабят банки, да еще с захватом заложников!

Глеб прошел мимо. Сдавая портье ключ от номера, сказал:

– Если меня кто-то будет искать, я вернусь часа через два.

Портье заученно улыбнулся.

– Хорошо, господин Каминский.

* * *

В просторную светлую палату Ирины Глеб вошел с ярким букетом цветов, таким громадным, что он едва умещался в руках. Ирина сидела в кресле. Она была обрадована и вместе с тем смущена таким роскошным подарком.

– Ну зачем? Зачем все это, Глеб? Я же не оперная певица на сцене.

– Я хочу, чтобы ты почувствовала праздник.

– Для меня праздник уже то, что ты пришел!

Глеб взял руку Ирины и поцеловал кончики прохладных пальцев.

– С цветами, дорогая, тебе хуже не будет.

Цветы распространяли по всей палате нежный, волнующий аромат.

– Как вкусно они пахнут! – сказал Глеб.

– Вкусно может пахнуть только еда. А они пахнут… – Ирина щелкнула пальцами, подбирая слово, каким можно охарактеризовать запах цветов.

– Красиво? – подсказал Сиверов.

– Нет.

– Мило?

– Нет.

– Они пахнут так, как должны пахнуть цветы – свежестью и живой природой. Все просто, дорогая.

– Нет, для меня они пахнут по-особенному.

– А знаешь почему?

Ирина лукаво улыбнулась.

– Сейчас ты скажешь – потому, что это ты принес их для меня.

– Не угадала. В палате очень чистый воздух, и все, что попадает сюда, сразу же приобретает свой запах.

Вернее, запах становится явственным.

– Слишком заумно. Но большое тебе спасибо за заботу.

– Не вставай, сиди, – сказал Глеб, когда Ирина привстала с кресла.

– Я не хочу чувствовать себя больной.

– А ты и не больная, тебе просто нужен покой.

– Согласна.

Сиверов осторожно поинтересовался:

– Насчет операции ты уже говорила?

– Если результаты анализов будут хорошими, то через два дня мне сделают операцию. И тогда наш малыш – в полной безопасности.

– Дай-то Бог!

– Глеб, ты так беззаботен. Глядя на тебя, можно подумать, что мы не в клинике, а в санатории. Даже обидно…

– Я просто держу тревогу в себе. А ты, дорогая, можешь расслабиться.

– Тогда страх проявится на моем лице.

  42