47 
– Нет! – испуганно закричала Роксана. – Нет, Мэтт, не надо, пожалуйста! О господи, я не хотела, не хот… – От испуга ее голос пресекся, перейдя в какой-то сдавленный хрип.
Мэтт приподнялся, упершись вытянутыми руками в плечи Роксаны, и изумленно, озадаченно и растерянно посмотрел ей в глаза. По мере того как он всматривался в ее бледное, перекошенное от ужаса лицо с судорожно дрожащими губами, его недоумение все больше возрастало. Наконец он глубоко вздохнул, соскочил на пол и нервно прошелся по комнате. Потом повернулся к Роксане, которая все еще лежала на диване и жалобно всхлипывала, и сердито спросил:
– Так, значит, ты в самом деле еще девственница?
– Какая тебе разница, – огрызнулась она. – Во-первых, это тебя совершенно не касается, а во-вторых, ты мне все равно не веришь, считаешь мошенницей и притворщицей.
Мэтт бросил на нее хмурый взгляд.
– Я не знаю, кем мне тебя считать. Ты меня совсем запутала. В твоем поведении нет никакой логики, ты… ты словно хамелеон! Я знаю тебя уже больше месяца, мы столько с тобой общались, столько вели разных разговоров, а я до сих пор не могу составить о тебе определенного мнения, до сих пор не могу понять, что ты собой представляешь.
– Обратись к своим ищейкам, – съязвила Роксана, – они тебе помогут.
– Помогут, – согласился он, – но их помощи будет не достаточно. Они могут предоставить мне всего лишь голые факты, а что за ними стоит… это я должен понять сам, без посторонней помощи.
Роксана села на диване и, обхватив руками колени, пытливо посмотрела на Мэтта.
– Зачем тебе все это знать? Какая тебе разница, что я собой представляю? Ведь для тебя главное – определиться, виновна ли я в трагедии твоего племянника или нет. Разве не так, Мэтт? Разве не так?
Он посмотрел на нее долгим, взволнованным взглядом и… ничего не ответил. Закурив, Мэтт принялся мерить шагами комнату. Потом остановился, повернулся к Роксане и бесстрастным голосом сказал:
– Я поеду в Бостон сегодня, сразу после ланча. Но перед этим мне бы хотелось обсудить некоторые детали, касающиеся твоей работы. Так что, пожалуйста, соберись с мыслями, и давай пару часов поработаем.
– Хорошо, – удивленно протянула Роксана, – давай поработаем… если ты решил уехать сегодня.
Мэтт бросил на нее быстрый взгляд.
– Полагаю, ты не очень огорчена моим решением? – спросил он с какой-то странной, саркастической и несколько горькой усмешкой. И тут же заговорил о том, как бы ему хотелось отделать свой домашний бассейн.
10
Мэтт уехал. Однако Роксана вопреки своим ожиданиям не испытала особой радости из-за его отъезда, разве что некоторое облегчение, потому что никто больше не смущал ее покой, не тревожил чувства. А назавтра Роксана, к своему глубокому изумлению, осознала, что начинает скучать по Мэтту. Открытие так потрясло ее, что она почти не могла работать в этот день.
Скучать по такому бессердечному, отвратительному во всех отношениях субъекту… уж не повредилась ли она рассудком? Это было бы немудрено, учитывая, сколько волнений, тревог и отрицательных эмоций ей пришлось вынести за последние десять дней. И все по вине Мэтта, который вбил себе в голову, что она виновата в трагическом конце его разлюбезного племянника. Обвинил ее во всех смертных грехах, даже не удосужившись хорошенько проверить свои предположения! Да она должна не скучать по нему, а радоваться, что он решил убраться отсюда так скоро.
Но почему Мэтт поспешно уехал? Ведь он собирался пробыть в загородном доме до вечера воскресенья, так он, во всяком случае, заявил сразу после приезда. Этот вопрос просто не давал Роксане покою. Неужели она успела так досадить Мэтту за какие-то пару часов, что у него сдали нервы? Если так, то она может с полным основанием гордиться собой. Она оказалась крепким орешком для Мэтта Флеминга, не только с честью выдержала его злобные атаки, но и умудрилась вывести его из равновесия, образно выражаясь, обломала ему несколько зубов.
Лишь одно воспоминание, связанное с последней встречей с Мэттом, заставляло Роксану болезненно морщиться. Она не могла простить себе своей предательской слабости в тот момент, когда Мэтт заявил, что сейчас возьмет ее. Скорее всего, это была пустая угроза, блеф, и Мэтт не решился бы перейти грань дозволенного. Но это Роксана понимала сейчас, на трезвую голову. А тогда она страшно испугалась, запаниковала и начала умолять Мэтта отпустить ее. Как это глупо! Ей надо было не биться в истерике, а сопротивляться, например, врезать Мэтту как следует по челюсти или по некоему очень чувствительному месту. Или же на худой конец завопить, как полицейская сирена, чтобы в гостиную примчалась миссис Прайт и увидела своего хозяина, что называется, во всей красе. Но вместо этого он повела себя, словно трусливая гусыня, и лишила себя тем самым полноты победы над противником.
47 
