14 
Обнявшись за плечи, Борис Рублев и Подберезский чуть протиснулись в дверь. Оба здоровенные, широкоплечие, уверенные в себе мужчины. То, что увидел Комбат, его удивило. Перед ним стоял мальчишка лет девятнадцати. Черные прямые волосы, длинные, почти до плеч, раскосые глаза, широкие скулы, немного робкая улыбка, белые зубы. Цвет кожи немного желтоватый, как воск.
Комбат все понял. Этот Мансур, скорее всего, узбек и не мудрено, что он так хорошо стреляет.
— Познакомься, Мансур, это Борис Рублев.
— Мансур, — парень подал руку, узкую и длинную ладонь Она буквально спряталась в лапе Комбата — так, как прячется расческа.
— А я Борис Рублев.
— Вы, наверное, десантник? — сказал парень абсолютно без восточного акцента.
— Десантником когда-то был.
— Он мой комбат, — с гордостью произнес Подберезский.
— Говорят, ты хорошо стреляешь?
— Не знаю, вроде бы ничего, — пожал плечами Мансур и тряхнул головой. Черно-синие волосы разлетелись, парень вновь робко улыбнулся.
Комбату нравились такие ребята — не наглые, не самоуверенные.
— Ну, покажи как ты стреляешь. Хотелось бы посмотреть.
— Мансур так просто не стреляет.
— А для меня покажи.
— Для вас? — сказал Мансур. — Это можно.
Андрей Подберезский тут же принес пистолет.
— Ну вот, давай.
Мансур взял пистолет, подключенный к гибкому шлангу в две руки, прищурил и без того узкие глаза, пошире расставил ноги, а затем бросил короткий взгляд на зрителей — на Бориса Рублева и Подберезского.
— По какой мишени? Сколько надо?
— А сколько ты можешь? — спросил комбат.
Мансур пожал плечами.
— Давай по левой, по большой.
— По большой? — разочарованно переспросил узбек.
— Да, да, по большой.
— По большой, так по большой, — пробормотал Мансур и почти без остановок, секунды за три с половиной расстрелял всю обойму.
Зрение у Бориса Рублева было прекрасное. Но на таком расстоянии было тяжело определить насколько хорошо стрелял Мансур.
— Андрей, посмотри мишень и повесь другую.
Андрей направился в глубину тира. Все, кто были в помещении тира стояли у стен, следя за спором двух замечательных стрелков. Ведь все присутствующие были завсегдатаями заведения Подберезского и о том, что Борис Рублев стреляет отлично, знали не понаслышке.
Подберезский неторопливо, вразвалочку направился к мишени. А Мансур положил на стойку пистолет, вытер о джинсы вспотевшие ладони и пригладил черные, как крыло ворона, волосы.
— Сколько ты думаешь, выбил? — спросил Комбат.
— Не знаю, — пожал плечами Мансур.
Когда Подберезский добрался до мишени, то громко свистнул, даже не засовывая в рот пальцы. И Комбат понял, что результат стрельбы узбека даже превзошел ожидания Подберезского. Он аккуратно снял мишень и держа ее перед собой, двинулся к Комбату. Вся сердцевина мишени была дырявой — сплошная рваная дыра — и ни одна из пуль не вышла за пятерку.
Комбат хмыкнул:
— Да, брат, стреляешь знатно.
— Нет, не очень. Вот мой отец стрелял, так стрелял!
Правда, не из пистолета, а из карабина. Ему не было равных. А я стреляю так себе.
— Где ты учишься или работаешь? — спросил Комбат.
Мансур замялся, не ответил. И Рублев понял, что парень безработный, а признаться в этом не желает.
— Ну что ж, Андрюха, придется мне отвечать.
— Попробуй, Борис Иванович, — Подберезский подал пистолет.
Комбат в отличие от своего соперника стрелял, держа пистолет в одной правой руке и стрелял не так быстро. Когда патроны кончились, Рублев вздохнул, подавая оружие Подберезскому. И тот с пистолетом буквально сорвался с места и побежал к мишени. Радостного свиста Комбат не услышал. Подберезский шел, держа мишень за спиной, и его лицо было явно расстроенным..
Комбат поморщился:
«Видимо, не очень хорошо отстрелялся».
А когда до Комбата и Мансура оставалось шага три, Подберезский вытащил из-за спины мишень и показал сначала Мансуру, затем Рублеву. У Комбата результат был лучше, чем у парня — ни одна из пуль не вышла за пределы цифры "б". В мишени зияла такая же дыра, как и в предыдущей.
— Ну как, — буркнул Комбат, — не очень у меня получилось?
— Нет, получилось хорошо.
— Давайте на спор?
— В смысле на деньги? — переспросил Рублев.
— Да.
— А что ты ставишь?
— Пятьдесят долларов, — сказал Мансур.
Комбат задумался.
— Ну ладно, давай и я ставлю пятьдесят.
14 
