За словами Вергилия последовала долгая пауза. Затем Эрик обратился к Молинари:
– День ото дня я ожидаю, когда мне представится возможность пересадить Вергилию новый мозг, – его самого удивила такая вспышка гнева. Возможно, причиной было упоминание имени Кэт. – У меня как раз хранятся несколько свежезамороженных.
– М-да, – проговорил Мол. – Отстал от жизни. Работа заела. Да и у вас от этой войны, должно быть, полно хлопот, доктор? Столько дополнительных органов появляется каждый день с полей сражений.
Большие темные глаза, в которых таилась глубокая боль, остановились на Эрике. И внезапно Эрик понял, что тот, кто находится перед ним, изо дня в день переживает страдания, немыслимые для человека. И тем не менее взор Молинари излучал власть. Этот человек знал, что такое боль. И не только причинял боль другим, но владел собственной болью – как искусством выживания.
Только поэтому полутруп оставался жив.
Эрик внезапно осознал то, что тщетно силился понять за долгие годы ужасной войны: Мол действительно являлся лидером человечества. Именно так чувствовали себя правители всегда и везде.
– Всякая война – наказание для человечества, – осторожно заметил Эрик. Он остановился, выжидая, и закончил: – Мы все начинаем понимать это, как только попадаем в такую ситуацию. Мы с вами, сэр.
Последовало молчание. Мол бороздил взглядом лицо Эрика.
– Тем более что жители системы Лилии генетически ближе нам, чем риги, – добавил Эрик наконец. – Поэтому мы должны выступать на их стороне, не так ли, сэр?
Опять молчание; в воздухе словно возникла сосущая пустота, которую никто не решался заполнить. Наконец Молинари разрядил обстановку, с шумом пустив газы.
– Господин Генеральный Секретарь, расскажите доктору о ваших желудочных коликах, – сказал Вергилий.
– Это мое дело, – огрызнулся Мол.
– В таком случае я свою работу выполнил. Моей задачей было свести вас.
– Да, – кивнул Мол. – Цель была в этом.
– Уверен, мы продолжим работать на тех же условиях: льготное налогообложение, рабочие бригады... пока... доктор Арома находится с вами, – продолжил Вергилий, не дожидаясь ответа. – А сейчас мы оставим вас, – и с непривычной живостью Вергилий выскочил из гостиной, увлекая гостей. Члены родового клана с охранниками и служащими фирмы покинули гостиную, оставив Эрика Арома лицом к лицу с Генеральным Секретарем.
Вздохнув, Эрик сказал:
– Я понял, сэр, меня продали. Расскажите о ваших желудочных коликах.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Взбираясь по рахитичной деревянной лестнице в расположенное в каком-то мексиканском гетто жилище Криса Плавта, Брюс Химмель услышал из темноты:
– Чао, Брюси. Похоже, весь ТИФФ в сборе. За мной тащится Саймон.
Его нагнала Кэтрин Арома, сексапильная и бойкая на язык дамочка. Химмель не раз встречал докторшу у Плавта, поэтому ничуть не удивился ее появлению. На «званый вечер», грозивший перерасти в наркотическую оргию, обворожительная консультантка Вергилия прибыла в узеньком ультрамодном платье, едва прикрывавшем соски. При ближайшем рассмотрении наряд оказался не из ткани, а из желеобразной массы золотого цвета, шевелившейся, словно живая материя. Это была марсианская форма жизни, якобы не лишенная сознания, поэтому каждый из сосков Кэт откликался и реагировал на все происходящее вокруг. Груди Кэт вздрогнули, когда она приблизилась. На Химмеля ее вид произвел потрясающее впечатление.
За Кэт Арома уже спешил Саймон Илд. Даже в неясном освещении можно было разглядеть отсутствующее выражение на молодом, прыщавом, невежественном лице. «Вот уж без кого вполне можно было обойтись!» Этот тип напоминал Химмелю самого себя, только более уродливую копию, и Брюс в очередной раз испытал щемящее чувство собственного несовершенства – особенно на фоне чар миссис Аромы.
Четвертым из собравшихся в нетопленой квартирке с низким потолком, напоминавшей закопченную кухоньку, оказался человек, знакомый всем. Его лицо, вооруженное очками, обрамленное длинными ухоженными волосами, взирало с обложек десятков книг. То был признанный даосский авторитет из Сан-Франциско Мармедюк Хастинг, человек хрупкого сложения, в дорогой, со вкусом подобранной одежде, с романтической бледностью, на которую западают женщины. В свои сорок с небольшим он успел написать несколько книг по восточному мистицизму. Мармедюк Хастингс был преуспевающим человеком, в отличие от Химмеля.