Последние отзывы

  75  

Это она о своем ухажере. Он прилип к ней как банный лист. Наверное, это любовь. Безответная, поскольку Кэт питает к нему не более чем любопытство. Он это вроде бы видит, но не отстает.

– Он берет тебя измором, – сказала я. – Рано или поздно он поймает момент, сделает тебе предложение, ты согласишься, выйдешь за него замуж, родишь ему детей…

– И стану как все, – мрачно закончила за меня Кэт.

Для Кэт быть «как все»-это то, что не должно случиться в жизни никогда.

Может быть, именно поэтому она до сих пор одна? Я в том смысле, что замужество-до сих пор стандартный, чаще всего встречающийся сценарий-во всяком случае, в нашей многострадальной стране. И поэтому пойти на него для нее означает опошлиться… То есть дело не в том, что она принципиальный противник или принципиальный сторонник чего-нибудь, а в том, что она просто хочет отличаться от основной массы. Хотя бы вот таким замысловатым способом.

29 января, пятница. Вчера состоялась беседа за закрытыми дверями. Та, где решалась судьба сексуально невоздержанного Бена. Который, кстати, все эти дни сидел у себя тише воды и ниже всего, чего только можно, даже меня не трогал. Немножко терроризировал Милу, но, как она сказала, «самую чуточку, даже скучно».

А встреча хоть и была за закрытыми дверями, но информация все-таки к нам просочилась. Не спрашивайте как.

Присутствовали генеральный, мой шеф, юрист и опороченная девушка Лepa. Заявившая, что ей достаточно будет, если Бен прилюдно признает свои ошибки и извинится перед ней. Прилюдно не означает сбора всех членов коллектива-можно только перед лицом присутствующих здесь и т. д. и т. п. Казалось бы, простенькая просьба. И главное-какое облегчение для всех. Но как оказалось, эту простенькую просьбу наш Бенито наотрез отказывался выполнить.

– Это все вранье! – кричал он. – Поклеп! Подстава!

Так, во всяком случае, дошло до нас. Не знаю уж, какие английские слова он при этом использовал. Кстати, было бы любопытно. С лингвистической точки зрения.

В общем, юрист с генеральным на него надавили, и он сдался. Признал и извинился. Девица заявила, что она удовлетворена, хотя и лишь отчасти, поскольку присутствие в коллективе такого типа, как Бен, – это постоянная угроза. Юрист с генеральным с этим спорить не стали. Принесли ей извинения от лица компании, и все разошлись. А Бен рвал и метал. В кулуарах. То есть у себя в кабинете. Мила все это выслушала с постным лицом, потом пришла ко мне и в красках все описала. Мы поржали.

Но вообще-то противно. Вот такие уроды двигаются по жизни без всяких препятствий, а ты вынужден пробивать себе дорогу через тернии. Несправедливо-о-о-о…

Правда, эта последняя история как-то немного его пришибла. Сидел сегодня тихий, вялый, грустный. Потом, правда, выяснилось, что были еще причины для слез.

Ситуацию прояснила вездесущая Мила.

– Панаборд, – авторитетно заявила она. – Это такая интерактивная демонстрационная японская доска. Он ее выписал откуда-то, она едет уже второй месяц…

– На кой она ему? – перебила ее я.

– А я знаю? – пожала плечами Мила. – Будет, наверное, совещания подле нее собирать.

Вполне может быть. Совещания он уважает. Особенно когда он там главный докладчик и распорядитель.

В общем, год у шефа начался неважно. Н-да, я его понимаю.

А как у меня начался год? Вроде Лондон-это хорошо. Но вот про визу пока ничего не слышно-это плохо…

31 января, воскресенье. А сегодня вот проснулась и… решила позвонить Селезневой. Сейчас объясню почему. Потому что никто из моих знакомых в Лондоне не был и, значит, никаких неформальных советов дать не может. А Люська была. Конечно, мы вроде как с ней поругались. Но… вдруг нет?

Другой бы на моем месте сидел спокойно. Ну, поругались и поругались. А я не могу. Я не люблю быть в контрах с кем-нибудь. Хотя бы даже с Селезневой. А тут такой хороший повод помириться… или как там это назвать?

А Селезнева даже обрадовалась. Правда, о Лондоне рассказала очень мало, почти то же самое, что я уже и без нее узнала из Интернета.

– Мне ж там все время некогда, – оправдывалась Селезень. Я ж там все время в офисе, ни минуты продыху.

– Послушай, – не выдержала я, – я все понимаю, деньги, карьера, но все-таки ради чего это все у тебя? Ведь для жизни не так уж много надо, а ты полезла туда, куда многие никогда не добираются. И вся жизнь подчинена этому. Зачем? Ради какого удовольствия?

  75