118 
Впрочем, сейчас в шкафу было пусто. Предусмотрительный Змей никогда не ночевал в одном помещении со своим арсеналом во избежание досадных случайностей наподобие милицейских проверок.
Змей валялся на тахте, курил, смотрел в потолок и слушал, как у соседей сверху работает телевизор. Передавали выпуск новостей. Голос дикторши слышался громко, но недостаточно четко, и разобрать, о чем она говорит, можно было с пятого на десятое. Речь вроде бы опять шла о нападении на броневик: Змей расслышал слова “перестрелка” и “долларов”. Он выпустил в потолок толстую струю дыма и скорчил невидимой дикторше рожу.
Безделье не угнетало Змея: он никак не мог отделаться от приобретенной в армии привычки ценить каждую минуту покоя на вес золота. Он мог бы пролежать на тахте и сутки, и трое, вставая только для того, чтобы поесть или сходить в туалет. Мысли его при этом текли неторопливо и плавно, подолгу застревая на одном месте. В такие минуты ему даже начинало казаться, что жизненные процессы в его теле тоже замедляются, наподобие того, как это происходит у спящей на дне замерзшего пруда лягушки.
В данный момент Змей развлекал себя тем, что воображал, как влепит пулю в инкассатора. Ему так и не удалось увидеть своего противника хотя бы издали, но он не сомневался, что это румяный пузан лет сорока или сорока пяти, обожающий закусывать водку огромными ломтями сала с мясными прослойками и имеющий в голове не больше одной извилины.
– Собаке – собачья смерть, – вслух сказал Змей, отвечая собственным мыслям. Он написал эти слова в воздухе дымящимся кончиком сигареты и с интересом наблюдал, как тают в воздухе синеватые завитки дыма. Дым был немного похож на тот, что вьется над стволом винтовки после выстрела, и Змей опять представил, как взовьется дымок и остроконечная винтовочная пуля прошьет похожее на туго набитый мешок тело инкассатора. Пять тысяч – это, конечно, не деньги за такую работу, но надо быть наивным, как первоклассница, чтобы думать, будто Змей на этом остановится. У Арцыбашева большое вымя, и его можно доить до бесконечности. Надо только шлепнуть инкассатора.
Змей подоткнул под спину скомканную подушку и принял полу сидячее положение. На полу рядом с тахтой стояли бутылка водки и чайная чашка с отбитой ручкой. Он плеснул из бутылки в чашку и стал пить медленными экономными глотками, словно в чашке и впрямь был горячий чай. Эту привычку он тоже приобрел в армии – водки там хватало не всегда, в то время как недостатка в желающих никогда не было. Прихлебывая обжигающую дрянь по чуть-чуть, можно было растянуть удовольствие, а кроме того, для достижения желаемого эффекта требовалось гораздо меньшее количество горючего.
В чашке оставалось еще на пару хороших глотков, когда лежавший на полу рядом с бутылкой телефон издал мелодичную трель. Змей не спеша поставил чашку на пол, двигаясь с замедленной грацией полусонной от холода ящерицы, и взял трубку.
– Да, – невнятно сказал он, затягиваясь сигаретой. Трубка принялась тараторить. Губы Змея медленно искривились в пренебрежительной улыбке: его собеседник наложил в штаны с перепугу, что делало общение с ним особенно приятным. Дослушав до конца, он небрежно кивнул, снова затянулся сигаретой и сказал, обдавая трубку густыми клубами дыма:
– Хорошо, хорошо. Я все понял. Еду. Да, уже еду.
Дав отбой, он бросил телефон на тахту и вскочил. От его ленивой медлительности не осталось и следа. Сборы были недолгими: сорвав с гвоздя в прихожей джинсовую куртку, он накинул ее на плечи, сунул в один карман ключ от машины, в другой – “ругер” двадцать второго калибра, бывший такой же неотъемлемой деталью его туалета, как носовой платок, пересчитал оставшиеся в пачке сигареты, вогнал пробку в горлышко водочной бутылки и вышел из квартиры.
Десять минут ушло у него на то, чтобы добраться до платной стоянки, где скучал, поджидая хозяина, белый “порше-911”, и еще десять минут занял переход от места, где он припарковался, до дома Арцыбашева. Между этими двумя пешими прогулками уместилось полчаса аккуратной, с соблюдением всех правил езды по забитым транспортом магистралям Москвы, так что через пятьдесят с небольшим минут после того, как в его норе прозвучал телефонный звонок, Змей уже переступил порог квартиры Арцыбашева.
Хозяин открыл ему дверь, прижимая к уху трубку радиотелефона, и жестом предложил войти. Змей переступил порог, сжимая в кармане куртки удобно изогнутую рукоятку “ругера” и настороженно озираясь: партнерство партнерством, а с шантажистами во все времена поступали одинаково. Если бы Арцыбашев захотел тихо пришить зарвавшегося киллера, в этом не было бы ровным счетом ничего удивительного. Змей даже не стал бы осуждать его за подобное намерение: на месте Арцыбашева он поступил бы именно так.
118 
