51 
Олег Андреевич был очень доволен тем, что поездка оказалась короткой. Он обернулся, чтобы взять деньги, и в это мгновение в его шею вонзилась тонкая игла. Пассажир безжалостно надавил на поршень шприца, вводя в кровь Зуева прозрачный раствор. Олег Андреевич с испугом заметил, как начал меркнуть дневной свет, и через мгновение повалился на сиденье, не подавая признаков жизни.
* * *
…Он очнулся, ощущая, как разламывается голова. Во рту было сухо, как в пустыне, а в ушах стоял дикий рев, как будто где-то рядом прорвало паровой котел.
Олег Андреевич попытался пошевелиться и обнаружил, что может двигать только головой. Постепенно он разобрался в своих ощущениях и понял, что буквально прибинтован к жесткому стулу толстой бельевой веревкой. Тот, кто это сделал, переусердствовал, и веревка глубоко впилась в тело, причиняя боль даже через одежду. Зуев усилием воли подавил панику. Его перепуганный разум поспешно опустил завесу спасительной лжи над ужасным будущим: в конце концов, пока он сидел на стуле, никакой непосредственной угрозы его здоровью и жизни не было, а причиняемая веревками боль казалась вполне терпимой. Олег Андреевич понимал, что пытается обмануть себя, но взглянуть правде в лицо у него не хватало мужества. Тогда возведенная разумом плотина непременно рухнет, и он забьется в отвратительной истерике, поскольку все, что он может сделать, это кричать до потери сознания.
В его уши снова ворвался дикий рев. Зуев наконец сообразил, что этот ужасный звук издает вовсе не паровой котел, а живой человек. Он немного повернул голову, чтобы посмотреть, кто же так кричит, и поспешно зажмурился. Это было сделано с большим опозданием: он разглядел слишком много подробностей, от которых кровь застыла у него в жилах, а желудок тугим горячим комом подкатил к самому горлу.
На стене был распят человек – вернее, то, что от него осталось. Теперь он больше напоминал неумело разделанную мясную тушу, которую начали расчленять, не убедившись предварительно, что это именно туша, а не живое существо. По обнаженному телу обильно струилась кровь, покрывая его сплошной пленкой. Блики света плясали на этой страшной пленке в такт судорожным сокращениям мышц. Какой-то человек, низко склонившись над животом распятого, что-то делал возле его паха. Блеснула сталь, и помещение снова наполнилось нечеловеческим ревом. Палач разогнулся и отбросил в темный угол какой-то слизистый кровавый комок. Комок со шлепком упал на пол. В ответ из угла раздалось урчание, и Зуев с ужасом рассмотрел худого ободранного кота, который, выйдя из укрытия, жадно схватил то, что секунду назад было частью живого человеческого тела. Кот скрылся, унося в зубах добычу. Олег Андреевич почувствовал, что его сейчас стошнит, и попытался наклониться. Веревка не пустила его, и содержимое желудка обильной струей выплеснулось ему на грудь.
– Подожди, Рустам, дорогой, – услышал он знакомый голос. Палач разогнулся и отступил на шаг в сторону. Олег Андреевич отвернулся от жуткого зрелища и увидел своего недавнего пассажира. – Наш гость проснулся.
Он подошел к Зуеву и некоторое время молча разглядывал его, слегка морщась от кислого запаха рвоты. Как ни хотелось Олегу Андреевичу выглядеть в глазах своих мучителей настоящим мужчиной, которому нипочем любые пытки, он чувствовал, что смотрит на недоучку из Герценовского института с рабской преданностью и трусливой надеждой: а вдруг его не станут бить? А если станут, то, может быть, не очень сильно или хотя бы не сейчас? “А что я могу сделать? – пронеслось в мозгу. – Что я могу сделать? Может быть, я бы сумел броситься под танк с последней гранатой – кто знает? Но сидеть, не в силах пошевелиться, и смотреть, как от тебя отрезают куски.., о Боже!"
Чеченец, похоже, читал в его глазах, как в открытой книге. Его губы искривила презрительная усмешка, и он удовлетворенно покивал головой.
– Вот и славно, – сказал он. – Я вижу, ты все понял, свинья. Ты заслуживаешь смерти за то, что оскорбил мой народ и меня, но я дам тебе шанс искупить свою вину.
– Но вы… – Зуев понимал, что собирается сказать глупость, но ничего не мог с собой поделать. – Но ведь вы обещали, что не станете мстить!
– Обещание, данное неверному, ничего не стоит, – просветил его хозяин. – И потом, пока что я тебя даже пальцем не тронул. Будешь себя хорошо вести – отпущу и даже дам денег… Как это у вас называется? Вынужденный простой! Ты получишь щедрую компенсацию за вынужденный простой. Но если ты будешь много трепать своим поганым языком и упрямиться… Я просто хочу, чтобы ты знал, что тебя ждет. Рустам, дорогой!
51 
