104 
***
Выходя утром из дома, Федор Филиппович забыл в прихожей зонтик — не забыл, собственно, а просто не счел нужным брать его с собой. Служебная машина уже ждала его у подъезда, чтобы доставить прямиком к дверям дома на Лубянке, а вечером отвезти обратно, так что генерал не видел причины, по которой ему следовало таскать за собой зонтик, все время рискуя где-нибудь его оставить — если не в машине, то уж в кабинете наверняка.
С самого утра за окнами опять лило, как из ведра. Периодически дождь немного ослабевал, будто выдохшись, но почти сразу же припускал с новой силой. По мокрым стеклам текла серая вода, полдень больше напоминал сумерки, и на столе у Федора Филипповича весь день горела сильная лампа под старомодным зеленым абажуром. Ее резкий белый свет острыми бликами горел в гранях отмытой до скрипа хрустальной пепельницы, вызывая у генерала печальные воспоминания о не столь отдаленных временах, когда пепельница была полна окурков, а под зеленым абажуром лениво клубился табачный дым. Теперь пепельница годилась только на то, чтобы служить пресс-папье, да и то нечасто: стоявший на отдельном столике у окна современный компьютер с плоским жидкокристаллическим монитором раз и навсегда положил конец засилью бумажных сугробов на рабочем месте генерала Потапчука.
Сразу же после полудня в кабинете раздалась приглушенная трель мобильного телефона, Федор Филиппович по очереди ощупал все карманы пиджака, переворошил лежавшую на столе тощую стопку агентурных донесений, заглянул даже в верхний ящик стола, но дьявольская игрушка, словно в насмешку, оставалась невидимой, продолжая при этом терзать слух генерала надоедливым пиликаньем, «Прогресс, будь он неладен», — подумал Федор Филиппович, понемногу начиная свирепеть.
Такое случалось не в первый раз. Он никак не мог привыкнуть к мизерным размерам современных мобильников — изначально не слишком большие, они с каждым годом становились все миниатюрнее и легче, будто состязаясь в этом с карманными калькуляторами. Аппарат, которым Федор Филиппович пользовался сейчас, был подарен ему женой в день рождения и легко умещался у него поперек ладони. В результате генерал никак не мог заставить себя воспринимать эту пустяковину всерьез и постоянно засовывал ее в самые неожиданные места.
Телефон продолжал звонить. Поняв, что с наскока эту проблему не решить, Федор Филиппович перестал суетиться и попробовал на слух определить направление, откуда доносился звук. Впрочем, прекратив беспорядочные телодвижения, он сразу вспомнил, что перед уходом из дома бросил телефон в портфель. Портфель стоял под рукой, прислоненный к тумбе письменного стола. Федор Филиппович расстегнул замки, пошарил в недрах портфеля и, наконец, выудил оттуда миниатюрный аппарат, похожий на крупную морскую гальку. Чтобы попасть пальцем в мизерную кнопку соединения, ему пришлось хорошенько прицелиться. Выводящая из равновесия электронная мелодия оборвалась, генерал поднес трубку к уху и раздраженно бросил:
— Слушаю!
— Желаю здравствовать, Федор Филиппович, — раздался в трубке знакомый голос. — Что-то вы долго трубку не берете. Опять телефон искали?
— Чертова штуковина, — пожаловался генерал. — И нечего смеяться. Подумаешь, блеснул проницательностью! Новости есть?
— Сколько угодно, — сказал Глеб Сиверов. — Я прямо как древний мореход, вернувшийся из путешествия за семь морей, набит удивительными историями по самую макушку. Хотите послушать?
— Не откажусь, — сдержанно ответил генерал.
Он откинулся на спинку кресла, испытывая облегчение от звуков этого знакомого голоса. Глеб отсутствовал полторы недели, и на протяжении всего этого времени генерал чувствовал себя очень неуютно. Он не знал, на какой стадии находится затеянное Слепым расследование, не знал, куда он уехал, чем занимается и жив ли вообще. На драгоценную генеральскую жизнь больше никто не покушался, но Федор Филиппович сильно подозревал, что вынесенный ему смертный приговор не отменен, а лишь отсрочен на какое-то время. Он не привык беспомощно торчать у всех на виду, как подсадная утка, дожидаясь выстрела в затылок, а Глеб все никак не звонил, как будто его и впрямь больше не было в живых, И вот, наконец, он объявился, как всегда, неожиданно, и, судя по голосу, его поездка оказалась результативной.
Они договорились о встрече через час. Генерал отключил связь и начал собираться. Уже стоя в дверях кабинета, он вдруг вспомнил об оставшемся дома зонте и мысленно обругал Глеба: надо же ему было объявиться именно сегодня, в такую собачью погоду!
104 
