ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Невеста по завещанию

Очень понравилось, адекватные герои читается легко приятный юмор и диалоги героев без приторности >>>>>

Все по-честному

Отличная книга! Стиль написания лёгкий, необычный, юморной. История понравилась, но, соглашусь, что героиня слишком... >>>>>

Остров ведьм

Не супер, на один раз, 4 >>>>>

Побудь со мной

Так себе. Было увлекательно читать пока герой восстанавливался, потом, когда подключились чувства, самокопание,... >>>>>

Последний разбойник

Не самый лучший роман >>>>>




  121  

— А ты сволочь, Макс, — сказал он перехваченным после водки голосом. — Я даже не догадывался, какая ты сволочь.

— Все мы не ангелы, — легкомысленно отозвался Становой. — Давай, пока он сидит спиной. Поверь моему опыту: убить человека, когда он смотрит тебе в глаза, очень тяжело, особенно по первому разу. Зато, когда он ляжет, это такой кайф! Раз — и все проблемы побоку. Давай, попробуй. Не бойся, я рядом. Если что, так и быть, помогу.

Вострецов встал, повернулся к нему спиной и сделал шаг в сторону костра, двигаясь неуклюжими рывками, как испорченный механизм.

— С предохранителя я уже снял, — сказал ему в спину Становой и стал не спеша расстегивать штормовку. Он сидел, свободно раскинувшись на стуле, будто в кресле партера перед началом интересного спектакля.

Вострецов сделал еще три или четыре шага, и тут Удодыч начал поворачивать голову.

— Давай! — крикнул Максим Юрьевич. Дмитрий Алексеевич рывком вскинул пистолет на уровень глаз и спустил курок. Становому показалось, что толстяк даже и не подумал прицелиться. Отдача больно ударила его по руке, он едва не выронил пистолет и скорчился, баюкая ушибленную кисть. Становой видел, как пуля вырвала клочок материи из рукава камуфляжной куртки Удодыча, и мысленно выругался: вот болван! Он что, думает, что его снимают в кино и что его противники будут сами пачками валиться на землю, как только он спустит курок?

Удодыч вскочил, будто подброшенный пружиной, в его руке опасно блеснуло сточенное лезвие топора. Максим Юрьевич заторопился, его ладонь скользнула за отворот куртки и нащупала под мышкой теплую рубчатую рукоять. Он был почти уверен, что Вострецов сейчас бросит пистолет и побежит, но Дмитрий Алексеевич его удивил.

Увидев топор, толстяк снова поднял пистолет и выстрелил. Удодыч перекосился, прижав левую ладонь к простреленному боку, неловко швырнул топор в Вострецова, промахнувшись на целый метр, и, увидев, что не попал, бросился бежать к машине.

Вострецов побежал за ним, путаясь в брезентовых полах дождевика и стреляя на бегу. Максим Юрьевич закинул ногу на ногу, закурил и стал с интересом наблюдать за происходящим, как будто и впрямь пришел на премьеру нового спектакля. Между делом он считал выстрелы. Третий выстрел продырявил стекло передней дверцы, четвертый взрыл дерн на полметра правее бегущего прапорщика, пятая пуля с тупым металлическим лязгом ударила в переднее крыло машины, зато шестая попала Удодычу в спину, точно между лопаток, бросив его лицом в мокрую траву. С мучительным стоном прапорщик приподнялся на руках и пополз к машине. Было непонятно, зачем он это делает: прыгнуть за руль и укатить подальше отсюда Удодыч уже не мог. Скорее всего, умирающее тело слепо выполняло последнюю команду, полученную от охваченного паникой мозга.

Вострецов перешел с бега на шаг. На ходу он выстрелил еще трижды, и каждый раз тело Удодыча судорожно подпрыгивало, словно стараясь исторгнуть из себя пулю. После второго выстрела прапорщик перестал ползти, уронил голову и затих, а после третьего ствол пистолета отскочил назад и заклинился в крайнем заднем положении — обойма опустела. Стоя над телом, Вострецов еще пару раз странно дернул вытянутой рукой — похоже, пытался выстрелить из разряженного пистолета, — а потом, поняв, что все кончено, обессиленно уронил ее вдоль тела.

Максим Юрьевич неторопливо потушил окурок о скатерть, спрятал его в карман штормовки и встал, преодолевая желание похлопать в ладоши. Спектакль и впрямь удался на славу.

Он подошел к лежавшему в траве Удодычу и присел над ним. Ему показалось, что прапорщик еще дышит, но это уже не имело значения: камуфляжная куртка на его широкой спине потемнела от крови, и, судя по расположению пулевых отверстий, жить ему оставалось всего ничего. Сидя на корточках, Становой повернул голову к Вострецову. Тот стоял с разряженным пистолетом в опущенной руке и напоминал робота, у которого сели батарейки.

— Вот об этом я и говорил, — сказал ему Максим Юрьевич, — Совсем новое чувство, правда? Иная, неизвестная раньше степень свободы. Вот только стиль… Над стилем надо работать, Дима. Что это ты тут устроил? Прямо гангстерский фильм какой-то, ей-богу. Чего я только в жизни не повидал, но такого!.. Боюсь, даже наши менты не поверят, что это самоубийство. Вряд ли им приходилось встречать такого оригинала, который, решив покончить с собой, выпустил бы себе в спину целую обойму, и притом половину — мимо.

  121