Особенно,... 
62 
Дождь радостно забарабанил по коротко стриженной макушке Удодыча и холодными струйками пополз за воротник. От соприкосновения с разгоряченной кожей струйки приобретали температуру тела и ощущались уже не как затекшая за воротник вода, а как некие мелкие живые существа — например, насекомые, — неторопливо и нахально ползавшие по спине и вызывавшие острое желание почесаться.
По дороге Удодыч немного подвигал лицом, выбирая наиболее приличествующее случаю выражение — подозрительность, хмурая деловитость, официальная строгость, кретиническая приветливость типа «здорово, братан!», — но так и не смог остановиться на чем-то конкретном. Он не знал, кем был человек, с остервенением ковырявший ломом сооруженный им завал, и как с ним разговаривать. В конце концов, Удодыч пришел к единственно правильному, наиболее приемлемому в сложившейся ситуации решению: не вступать в разговоры вообще. Поблизости на многие километры не было ни одного зрителя, ради которого стоило бы разыгрывать спектакль, так что стараться, разводя никому не нужную дипломатию, пожалуй, и впрямь не было смысла. Поэтому бывший прапорщик ФСБ перестал насиловать лицевую мускулатуру, вынул из кобуры пистолет, передернул затвор и спрятал руку с пистолетом в сырой карман штормовки.
Конечно, будь у него винтовка, сейчас ему не пришлось бы мокнуть под дождем и козлом прыгать по скользким камням. Да что винтовка! Даже имея при себе какой-нибудь пожилой «вальтер», Удодыч попытался бы покончить с делом, не выходя из укрытия. Но он имел то, что имел: около пятидесяти метров расстояния, табельный ПМ, из которого было сложно попасть в сарай уже с двадцати пяти метров, и незнакомого кавказца, который изо всех сил старался свести на нет плоды его усилий.
Потом ему пришло в голову, что кавказец мог прийти сюда не один. Возможно, где-то поблизости околачивались его приятели, и тогда то, что намеревался сделать Удодыч, могло выйти ему боком. Бывший прапорщик закусил губу и мысленно проклял все на свете, В последнее время ему хронически не везло: сначала не в меру бдительный лесник, теперь этот тип с ломом… Судьба словно нарочно воздвигала на пути Удодыча все новые препятствия, постоянно заставляя его ходить по краю пропасти: один неверный шаг, и все пропало. Спускаясь по скользким камням к запруде, Удодыч подумал, что удивляться тут нечему: в последнее время его шеф совершенно махнул рукой на осторожность — видно, окончательно уверовал в собственную безнаказанность. Становому всегда удавалось вывернуться из самых, казалось бы, безнадежных ситуаций. Высокий авторитет МЧС, созданный прессой и телевидением буквально из ничего, немало тому способствовал: даже в случаях, когда все выглядело очевидным, никому даже в голову не приходило заподозрить славных парней из спасательной службы. Да их, по большому счету, и не в чем было подозревать: они действительно честно выполняли свою нелегкую работу, рискуя при этом собственными жизнями и творя чудеса. Они всегда оказывались рядом, когда в них возникала нужда — шли в огонь, прыгали в ледяную воду, лезли в горы, разбирали завалы, на руках выносили потерпевших.
Да, они всегда оказывались поблизости, готовые прийти на помощь, и в этом была немалая заслуга Максима Юрьевича Станового. Он обладал настолько незаурядными способностями, что этого не могли не заметить даже засевшие в министерских кабинетах чинуши. Молодая, быстро растущая структура МЧС остро нуждалась в решительных, инициативных, талантливых людях, как Становой, и Максим Юрьевич очень быстро добился своего — стал командиром отдельного мобильного отряда, укомплектованного отборными специалистами и любой необходимой техникой — от кислородных масок до вертолетов. Подразделение Станового было универсальным; это была группа быстрого развертывания, готовая в любой момент вылететь на место происшествия и сразу же приступить к работе, не дожидаясь прибытия подкреплений. На счету этого подразделения было множество спасательных операций, о которых потом долго трубили газетчики. О Становом и его отряде ходили легенды, и существовало немало мест, где имя Максима Юрьевича чтили едва ли не наравне с именем господа бога. Перелистав подшивки множества региональных газетенок, можно было найти в них десятки фотографий Станового: Максим Юрьевич с извлеченной из-под обломков рухнувшего дома девочкой на руках, Максим Юрьевич, помогающий какой-то измученной женщине с забинтованной головой забраться в машину «скорой помощи», Максим Юрьевич, руководящий раздачей теплых вещей жертвам наводнения, Максим Юрьевич на носу спасательного катера, Максим Юрьевич на подножке полевой кухни, в дверях вертолета, за рулем забрызганного грязью белого «лендровера»… Максим Юрьевич мало-помалу становился лицом спасательной службы, и его личный водитель по прозвищу Удодыч не видел в этом ничего предосудительного: у Станового было открытое, мужественное, в меру красивое лицо, в самый раз для телеэкрана.
62 
