114 
— Заткнись и слушай. Для начала отвечу, кто я такой. Мне поручено вас охранять — вас, банду полоумных лунатиков, которые сами ищут смерти. И я тебя предупреждаю в последний раз: еще одна такая выходка, и ты схлопочешь пулю между глаз.
Некоторое время они свирепо пялились друг на друга, как два африканских буйвола перед тем, как сшибиться лбами. Со стороны это выглядело, должно быть, забавно, но Глебу было не до шуток: сверля Тянитолкая нарочито яростным взглядом, он думал, как быть, если этот ученый идиот прямо сейчас поднимет с земли рюкзак, повернется спиной и спокойненько зашагает прочь. Стрелять?
«Буду стрелять, — решил Глеб. — Под ноги, как тогда, в ангаре. А если не поможет? Ну, тогда придется догнать и набить дураку морду».
Он вдруг почувствовал, что ему уже давно мучительно хочется от души набить кому-нибудь морду; он был бы только рад, если бы Тянитолкай дал ему повод хорошенько почесать кулаки.
Очевидно, он не сумел до конца справиться со своим лицом, и Тянитолкай догадался, о чем он думает. На его небритой физиономии медленно проступило обычное для нее угрюмо-равнодушное выражение, он выпустил лямку рюкзака и вполне миролюбиво проворчал:
— Да ладно. Было бы из-за чего шум поднимать. Куда ж вы, в самом деле, без меня-то?
— Действительно, — сказала Евгения Игоревна и подошла к нему вплотную. — Ты прав, Глеб Петрович, нам нужно держаться вместе. Потерпи, осталось совсем чуть-чуть. Это необходимо, неужели ты не понимаешь?
— Да понимаю, понимаю, — со вздохом сказал Тянитолкай.
— Ну и превосходно, — уже совсем другим, сухим и деловитым тоном сказала Горобец. — А это тебе за «глаз положила»!
С этими словами она неожиданно для всех влепила Тянитолкаю короткую, но очень увесистую пощечину. Треск прокатился по всему берегу, голова Тянитолкая тяжело мотнулась от удара, он качнулся и инстинктивно схватился рукой за ушибленную щеку. Проделано это было просто мастерски, и Глеб мысленно поаплодировал Евгении Игоревне, тем более что Тянитолкай давно напрашивался на что-нибудь в подобном роде.
— Не надо ссориться, друзья мои! — жалобно проблеял от костра доктор Возчиков.
— Твои друзья в овраге падаль доедают! — прорычал в ответ Тянитолкай. На щеке у него багровел отчетливый отпечаток ладони. — Тоже мне, друг выискался!
— Зря вы так, Глеб Петрович, — тихо сказал Возчиков, и в его голосе Сиверову почудилась хорошо замаскированная угроза.
— Чего зря? — окрысился Тянитолкай, тоже угадавший скрытый в словах Возчикова подтекст. — Сожрать меня хочешь? Смотри, зубы не обломай, доктор наук…
— Зря, — еще тише повторил Возчиков. Очки его блестели на солнце, но на какой-то миг Глебу почудилось, что это не очки, а глаза Олега Ивановича светятся нехорошим желтым огнем.
— Довольно, — сказала Горобец, брезгливо вытирая ладонь о штанину. — Хватит болтать. Пора, наконец, двигаться. Далеко это? — повернулась она к Возчикову.
— Пустяки, — ответил тот, — километров двадцать.
— Ни хрена себе, пустячок, — проворчал Тянитолкай, с видимым усилием вскидывая на плечи рюкзак. На его слова никто не обратил внимания.
— Не забудьте залить костер, — сказала Горобец.
— Берегите лес от пожара, — добавил Глеб, выливая на угли остатки чая из котелка. В костре громко зашипело, в воздух взметнулось облако золы и пара. Запахло заваркой.
— Что? — переспросила Горобец, непонимающе глядя на Глеба. Мысли ее явно витали где-то далеко — километрах в двадцати отсюда, как подозревал Сиверов.
— Я говорю, берегите природу, мать вашу, — пояснил он. Горобец нахмурилась, закусила губу, словно пытаясь разгадать загадку, которой в словах Глеба не было и в помине, не разгадала, резко отвернулась и коротко скомандовала, обращаясь к Возчикову:
— Ведите.
***
На этот раз порядок движения установила лично Евгения Игоревна. Глеб не стал спорить, тем более что спорить было, по большому счету, не с чем: то, каким образом Горобец выстроила колонну, его вполне устраивало. Конечно, ему, как разведчику и телохранителю, полагалось бы идти впереди, а не в самом хвосте, куда определила его строгая и неприступная начальница; а с другой стороны, в последнее время Глеб как-то незаметно для себя сменил амплуа, превратившись из разведчика в надсмотрщика, и в этой новой роли ему было гораздо удобнее идти сзади, откуда он мог без труда наблюдать за своими спутниками.
114 
