112 
– Похоже на принцип домино.
Блинг кивает:
– На последнего в шеренге возлагалась двойная обязанность – убить соседа и покончить с собой. Естественно, было сделано все, чтобы это не попало в печать, но остались фотографии. Этого не удалось замолчать даже в Китае.
– Боже милостивый.
– Вот этим последним и был отец пацана.
– И поэтому он согласился участвовать в нашей идее?
– Это плюс стипендия… думаю, она тоже должна была сыграть какую-то роль.
На следующее утро они ждут своих принца и нищего столько, сколько могут. Фотограф перебирает алюминиевые кофры. Журналист роется в карманах, проверяя, не осталось ли там марихуаны. Редактор оплачивает телефонные счета.
И наконец они заказывают такси.
– Подозреваю, мы в последний раз видели Блинга, Янга и нашу тысячу.
Редактор кивает с мрачным видом:
– Интересно, он хоть поделился с пацаном?
– Интересно, он хоть передал ему наше предложение? Блинг совершенно спокойно мог всех нас надуть. С этими мошенниками ничего невозможно понять.
Рейс откладывается на два часа из-за спасения жертв наводнения. Они сидят в зале отлета и пьют китайское пиво, когда внизу вдруг останавливается машина.
– Черт, смотрите! Да это же он!
– Действительно, – откликается редактор без особого облегчения. – Те же очки, та же бейсболка – точно как Блинг.
Фотограф опускает увеличительную линзу.
– Потому что это и есть Блинг.
Они не могут успокоиться до самого отлета.
– Что ты сделал с моими деньгами?
– Я же сказал – три тысячи юаней отдал Янгу, чтобы он смог прилететь в Юджин на следующий Найковский марафон.
– Ну гляди – доберется до тебя наша бухгалтерия.
– Да брось ты. Он еще сможет слинять, когда прилетит в Орегон.
– А что будет с твоим образованием, с карьерой, Блинг?
– Когда я вчера вечером вернулся в свое общежитие, то выяснилось, что меня выселили. И только представьте себе, кто спал в моей кроватке? Там, как черная змея, лежал, свернувшись клубком, чертов танзаниец. Похоже, он понравился Муду. Вот я и решил, что мне пора попутешествовать.
– Послушай, Блинг, хватит юлить. Ты хоть разговаривал с пацаном, или все это полная туфта?
– Искушение сомнением – страшная вещь, – фыркает Блинг, нажимает кнопку в подлокотнике кресла и, закинув руки за голову, откидывается назад, – К тому же ваши деньги не пропали даром.
– Тысяча баксов за тридцатилетнего пекинского панка?! Который бегает с такой скоростью, что уступает даже девицам из средней школы?!
– Зато я могу отлично помогать по дому. Стирать бельишко. Масса пользы.
В Цюйфу Янг не ждет автобуса и оставляет свои вещи Жоа, договорившись, что заберет их позднее в школе. Он вприпрыжку устремляется по залитой лужами дорожке на восток к дому, провожаемый улыбками дворников. Работающие на полях машут ему руками. Может, потому он и чувствует себя таким счастливым, что в Пекине ему никто не улыбался. Там люди двигались по улицам, стараясь не смотреть друг другу в глаза. Возможно, все это объясняется разницей между городской и сельской жизнью и никак не связано с политикой правительства или этническими различиями. Может, вообще существует просто два типа людей – горожане и провинциалы.
Он перебегает через деревянный мостик и перепрыгивает зеленую изгородь. В сгущающихся сумерках он видит возвышающиеся фенги, на вершине одного из которых темным иероглифом виднеется фигура его деда, выполняющего древние приемы борьбы.
- Высокопоставленное положение,
- Как человеческое тело,
- Является источником неприятностей.
- Все беды происходят от тела,
- А если его нет, откуда же им взяться?
- А посему власть может быть доверена тому.
- Кто ценит свое тело больше власти.
или:
- Плевать нам на преподавателей.
- Когда дорожные есть указатели.
Про то, как Белкин-Обманщик познакомился с Большим Двойным Медведем
(Сказка бабушки Уиттиер)
Только не говорите мне, что вы никогда не слышали о Долинном медведе! Это был не просто медведь, а огроменный, необъятный, нечеловеческий медведь. Волосатый, чудовищный и голодный! А главное, что к тому моменту, когда с ним встретился Белкин, он пожрал уже всех, кто обитал в долине!
Занималось ясное осеннее утро, прозрачное и благоуханное, как свежий сидр. И Долина мирно спала под лучами поднимавшегося старого Папы Солнца. Туман еще клочьями свисал с веток диких яблонь. И ночные тени медленно уступали место теням дневным. Еще не умолкли цикады. И пауки еще не стряхнули росу со своих паутин. Еще не проснулись птицы, и летучие мыши еще не скрылись в свои норы. И лишь один-единственный луч солнца скользил по корявому стволу лещины. И все обитатели Долины знали, что это самое прекрасное время года, и все смаковали его, уповая, что оно продлится как можно дольше.
112 
