— А-а! Сейчас, дай проснуться… Что за привычка у вас пошла — будить меня среди ночи с поразительной регулярностью!.. Ну, чего у тебя еще стряслось?
— Вы про похищение моего с Неждановым бывшего «объекта» охраны знаете?
— Да, — последние остатки сна слетели с Валентина Кирилловича после напоминания Банды. — Что-нибудь случилось с Неждановым? Он что, умер в больнице? Или, может быть, ты нашел девушку?
— Я напал на след ее похитителей.
— Кто они?
— Иранцы… Это долгая история, Валентин Кириллович, как-нибудь потом. Сейчас я вынужден уехать из Москвы. Прошу дать мне отпуск за свой счет сроком недели на три.
— Это связано с похищением?
— Да.
— Тогда вот что, — голос руководителя службы безопасности был уже привычно деловит и сосредоточен. — Никаких отпусков за свой счет. Все будет оформлено как командировка. Куда едешь?
— Еще не знаю.
— Тебе нужна помощь? Средства денежные или специальные? Тебе что-нибудь выдать из арсенала?
— Нет-нет, ничего не надо… Мне нужно только ваше разрешение… — Банда вдруг замялся, и Валентин Кириллович нетерпеливо спросил:
— Разрешение на что?
— Я здесь хочу оставить одного человека.
— Где здесь?
— На нашей базе. Его надо подержать до тех пор, пока я не вернусь, Валентин Кириллович.
— Кто это?
— Араб. Студент московский. Он — один из этой банды похитителей.
— Ясно. И ты хочешь сказать, что на нашей базе будет незаконно силой удерживаться гражданин другого государства? И все это — на протяжении трех недель!
— Да! — в голосе Банды теперь звучала страсть отчаяния. — Да, у меня нет другого выхода. Выпускать его никак нельзя, сторожить его или таскать с собой повсюду я тоже не могу…
— Ладно, не кипятись! Дай подумать… Вот что…
Ты звонишь с базы?
— Да.
— Передай дежурному трубку.
— Сейчас, — и через несколько мгновений Валентин Кириллович услышал привычный доклад:
— Дежурный по базе «Валекса»… За время моего дежурства, Валентин Кириллович, никаких происшествий не случилось…
— А приезд Банды — не происшествие? — издевательские нотки в голосе шефа звучали совершенно неприкрыто, и дежурный, молодой парень, сразу же после армии попавший на фирму, смущенно начал оправдываться:
— Происшествие. Но я думал…
— Ладно. Слушай. Проводи того человека, которого привез с собой Банда, в пустую каптерку на первом этаже. Знаешь, где окна с решетками? Где когда-то оружейку думали сделать?
— Да, понял.
— Дай матрас, одеяло, подушку и запри как следует. Утром я приеду и разберусь.
— Есть, — дисциплина в «Валексе» была армейская, и армейские же способы отдачи команд и готовность к их выполнению были совсем не редкостью.
— Передай трубку Бондаровичу.
— Слушаю, Валентин Кириллович! — через мгновение отозвался в трубке голос Банды.
— Банда, оружие не забудь. Разрешение ведь у тебя?
— Да. Но оно мне вряд ли понадобится.
— Ты думаешь?.. Ну ладно… Ты, Банда, гм-гм, — шеф замялся, и Сашка почувствовал, что Валентин Кириллович хочет как-то подбодрить его, но не может подобрать подходящих слов. «Мировой он все же мужик!» — с благодарностью подумал Сашка о своем боссе. — Словом, ты звони, не пропадай. Я хочу знать, где ты и что с тобой. И если тебе понадобится помощь, только свистни.
— Спасибо, Валентин Кириллович. Обязательно.
— И осторожнее, Сашка, понял?
— Конечно.
— В общем, счастливо! — и в трубке раздались короткие гудки…
* * *
Препроводив вместе с дежурным араба в его временную камеру, Банда зашел в свою комнату и, заварив кипятильником кофе покрепче и закурив сигарету, задумался, стараясь привести в порядок мысли и продумать план действий.
Значит, так. Их восемь, на трех грузовиках. В каком из грузовиков Алина — известно лишь господу Богу. Конвой вряд ли будет останавливаться где-либо, а атаковать его на ходу — дело дохлое. Это раз.
Алина — гарантия их безопасности. Они будут держать ее на прицеле, и при малейшей опасности именно она станет заложницей, а потом и единственной жертвой. Значит, я правильно решил, что ни нашу группу быстрого реагирования, ни спецназы федералов или ментовки, если я хочу еще увидеть Алину живой, использовать нельзя. Это два.
Я знаю их маршрут, если только этот студент не наврал. Но это вряд ли, к тому же рассказывал он все слишком складно. Значит, я могу рассчитать по времени график их движения. Это уже три.