Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
30 
И действительно, до Игоря доносился шум улицы.
– Ладно, сейчас отправлю.
Он положил трубку и посмотрел на девушек. Несколько секунд Малышев никак не мог собраться с мыслями, не мог решить, какую же из них отправить. Затем взглянул на ноги Катеньки Сизовой и грубо бросил:
– Тамара, собирайся и вали отсюда, а то будут неприятности.
– Что такое? – вскочила Колотова.
– Вали отсюда Я тебя прошу.
– В чем дело, Игорь? Я же с вами, я пришла…
– Как пришла, так и уходи.
Катенька переводила испуганный взгляд с Игоря Малышева на свою подругу.
– А я?
– Можешь и ты валить, а можешь и остаться.
Девушка пожала плечами.
– Пожалуй, останусь. Идти мне в общем-то некуда.
Тамара Колотова вскочила и зло посмотрела на Игоря Малышева.
– Ну и козел же ты! Да еще и жмот!
– Ладно, ладно, не рассуждай. Вали скорее.
Игоря колотило, и он готов был наброситься на Тамару с кулаками, но сдержался. Тамара схватила свою сумочку, застегнула молнию кожанки и, цокая высокими шпильками, направилась к двери. Отодвинув засов, она обернулась.
– – Больше моей ноги в твоей мастерской не будет!
Понял, козел?
Игорь схватил стеклянную банку с остатками засохшей олифы и швырнул в железную дверь. Банка раскололась на сотни сверкающих осколков. Натурщица выскочила за дверь. Послышался стук ее каблучков по ступенькам.
– Ух, сука, – вздохнул Игорь Малышев. – Убери стекла, а то еще порежемся.
Катенька Сизова, перепуганная, вскочила со своего места и принялась торопливо подметать пол. Через пару минут все было закончено, осколки стекла выброшены в мусорницу, полную скомканных листов бумаги и выдавленных сухих тюбиков.
А еще через пять минут послышались тяжелые шаги и удары в дверь.
– Открывай! Открывай быстрее! – это кричал Бычков-Бочкарев, колотя ногой по металлической обшивке двери.
– Ну, принес? – первое, что спросил Игорь.
– Да, да.
Бычков-Бочкарев запустил руку во внутренний карман и положил на стол две небольшие ампулы, на, которых были надписи «Но-шпа».
– А что это? – дрожащими пальцами Игорь взял одну из ампул и поднес к глазам.
Когда с истошным скрежетом был задвинут засов, на столе появилось три одноразовых шприца и жгут.
– Ну, кто первый двинется? – спросил Бычков-Бочкарев, глядя то на Катеньку Сизову, то на Игоря Малышева. – Гоша, может, ты уколешь? У тебя лучше получается.
– Давай уколю, только быстрее, мне уже невтерпеж.
Так ломает, места себе найти не могу!
– Ладно, давай.
Жгут лег на руку, и Игорь медленно ввел наркотик в вену Бычкову-Бочкареву. Затем проделал то, же самое, сразу попав в тонкую голубоватую вену Катеньки Сизовой. Он взглянул на своих приятелей, вобрал в шприц из ампул все, что осталось, и сделал укол себе…
* * *
Уже через три часа все трое были мертвы. Скульптор Бычков-Бочкарев лежал на топчане, раскинув руки в стороны, уткнувшись лицом в плечо Катеньки Сизовой. Игорь Малышев сидел в кресле, запрокинув голову. Его глаза были широко открыты, и в них отражался растрескавшийся потолок с тремя лампами дневного света…
Глава 6
Через четыре дня после первой встречи мастерскую Глеба Сиверова посетил с утра пораньше полковник ФСК Станислав Петрович Поливанов. Встреча была организована с полным соблюдением конспирации.
Глеб сварил кофе, они с гостем уселись друг напротив друга за журнальный столик. В мастерской звучала музыка.
Полковник покосился на огромные черные колонки. Глеб улыбнулся:
– Моя слабость. Очень люблю классическую музыку.
– Никогда бы не подумал, – удивился полковник.
– Вот видите, какие бывают сюрпризы! Человек – это загадка, а загадочнее всего – его тайные мысли, те, которыми он ни с кем не делится, которые вынашивает в себе, хранит в глубине, в самых дальних уголках своей души, – А я, Глеб Петрович, абсолютно равнодушен к классике, – честно признался полковник Поливанов.
– Напрасно, – пожал плечами Глеб. – Когда слушаешь хорошую музыку или читаешь хорошую умную книгу, это помогает жить. Хорошая музыка – как чистая вода. Вымывает из души и из головы всякую грязь, уносит ее куда-то очень далеко.
– Не верю я в это, – сказал Поливанов. – Ведь Гитлер, я где-то читал, тоже любил классику.
– Это не повод не любить классическую музыку.
Глеб чуть-чуть убавил звук. Полковник благодарно кивнул.
30 
