Особенно,... 
63 
С этими тревожными мыслями Глеб гнал автомобиль по пустынным ночным улицам Москвы. Наконец, он добрался до дома, в котором размещалась мастерская.
Все окна были темными, только на мансарде тускло желтел свет. Глеб с облегчением вздохнул: значит, она наверху.
Он уже не торопясь поднялся по лестнице. Остановился у двери и негромко постучал. Ни единого шороха, ни единого звука в ответ.
«Неужели она так крепко спит?» – удивился Глеб и постучал чуть громче.
За дверью по-прежнему царила мертвая тишина.
«Что делать?» – на мгновение задумался Глеб.
Затем он достал из кармана универсальную отмычку и, не снимая перчаток, принялся ковыряться в замке.
Дверь отворилась.
Глеб на всякий случай вытащил из-за пояса пистолет и вошел в мастерскую.
То, что он увидел, заставило его застыть на месте.
– О Боже, я не успел!
Тело Тамары Колотовой неподвижно висело над опрокинутым креслом.
Глеб осмотрелся, затем вернулся и осторожно прикрыл дверь. Он долго ходил по мастерской, пытаясь найти хоть какую-нибудь улику, какую-нибудь зацепку.
Через полчаса он покинул мастерскую, тщательно запер за собой дверь, спустился вниз, сел в машину и поехал к себе.
Глеб спал ровно два часа и проснулся ужасно разбитым.
– Надо принять душ, – буквально приказал он себе.
Вода сняла усталость, но сил не прибавилось, и мысли Глеба не прояснились. Он вновь почувствовал себя в замысловатом лабиринте, где блуждаешь, блуждаешь, и чем быстрее двигаешься, тем больше запутываешься.
«Почему вокруг меня все гибнут? Почему все так складывается? Как только я начинаю заниматься каким-то делом, обязательно гибнут невиновные».
* * *
На восемь утра у Глеба была назначена встреча со Станиславом Петровичем. Поливанов ждал его на улице, и когда Глеб подошел, они поздоровались как старые знакомые. По бледному лицу и воспаленным глазам полковника ФСК не составляло труда догадаться, что и он провел бессонную ночь. Разговор получился длинным и сложным, но ничего нового полковник ФСК Поливанов Глебу Сиверову не сообщил.
На Альберта Николаевича Прищепова в ФСК было заведено дело. Но ни в каких махинациях меценат не замечен. Да, он встречается с представителями зарубежных посольств, несколько раз выезжал за границу по приглашениям всевозможных галерей и центров искусства, участвовал в аукционах, консультировал как наши музеи, так и зарубежных коллекционеров. Но никакого криминала. А в деле лишь хранились сообщения агентов о встречах Прищепова с так называемыми диссидентами и теми, кто когда-то покинул Советский Союз и сейчас проживает на Западе.
– Он не так прост, – сказал Глеб полковнику ФСК.
– Я догадываюсь. Но тем не менее, у нас на него ничего нет.
– А у меня, похоже, скоро будет, – заметил Глеб. – И вот еще, Станислав Петрович, собственно, ради чего я и приехал на эту встречу с вами.
– Ну, я слушаю, – Поливанов немного помрачнел.
– Дело в том, что Колотова мертва.
– Как?!
– Очень просто. Труп Колотовой находится в мастерской, – Глеб назвал адрес. – Вряд ли она сама ушла из жизни, скорее всего, ее «ушли». Действовали профессионально: самоубийство, повешение, инсценировано достаточно грамотно. Но есть кое-какие детали, говорящие о том, что на самом деле это именно убийство.
– Насколько я понимаю, вы уже там побывали?
– Да, ночью, – подтвердил Глеб.
– Вас кто-нибудь видел?
– Нет, вроде бы никто.
– Слава Богу, – сказал полковник ФСК, – иначе могли бы возникнуть проблему. Я пошлю туда своих людей.
– А может, не надо? – возразил Глеб. – Может, проще сообщить участковому по телефону, и пусть разбираются сотрудники МУРа?
– Может быть. Да, наверное, вы правы. Но проконтролировать ситуацию придется.
– Тогда желательно, чтобы ваш человек был в милицейской форме, а то могут возникнуть подозрения, если, скажем, за мастерской следят и таким способом попытаются проверить, рассказала ли Колотова кому-нибудь то, что она знала.
– А что она знала?
– Да почти ничего: лишь то, что художники, купившие наркотики, приобрели их у Альберта Николаевича Прищепова. Между прочим, я у него был. Еще мне хотелось бы встретиться с Потапчуком.
– А что такое? – насторожился Поливанов.
– Мне нужно много денег.
– Много – это сколько?
– Двести-триста тысяч долларов.
– Ого! – воскликнул полковник Поливанов. – У вас и аппетиты!
63 
