37 
– Мне тоже, – просто ответил Абзац.
Чиж повернулся к нему спиной и двинулся по аллее, закуривая на ходу. Абзац проводил его взглядом, снова забросил локти на спинку скамьи, вытянул скрещенные ноги, откинул голову, зажмурился и подставил запрокинутое лицо солнцу.
* * *
Замок стареньких «жигулей» сдался практически без боя. Послышался глухой щелчок, и дверца приоткрылась. Абзац напоследок огляделся по сторонам с таким видом, словно был банкиром, садящимся в собственный лимузин, и скользнул за руль.
В машине сильно пахло бензином и почему-то сырой землей. «Матерью сырой землей», – мысленно поправил себя Абзац, вслепую нашаривая под приборным щитком провода зажигания. Лежавший за пазухой длинноствольный «смит-и-вессон», еще больше удлиненный трубой глушителя, мешал ему неимоверно: изогнутая рукоятка упиралась в подбородок, а ствол буквально завинчивался в низ живота.
Абзац одним резким рывком оборвал провода и соединил их накоротко. Стартер немного покудахтал и заглох. Абзац покосился на приборную панель, чтобы убедиться в наличии бензина, тяжело вздохнул и снова закоротил провода. Между оголенными медными концами проводов с треском проскочила голубая искра, стартер снова заквохтал, как курица, пытающаяся снести яйцо, но двигатель ни в какую не желал заводиться.
– Ах ты, срань, – сказал ему Абзац.
Собственно, обижаться на ни в чем не повинный двигатель не имело смысла. Шкабров долго искал машину, которая бы не привлекала к себе внимания.
С этой точки зрения грязно-белая "копейка " – универсал представляла собой идеальный вариант. Она была в меру потрепанной и в то же время производила впечатление ухоженности – той, которая достигается не частым посещением автосервиса, а многочасовым лежанием на спине под днищем автомобиля. Бандиты и сотрудники ГИБДД обычно смотрят сквозь такие машины, как будто те целиком сделаны из оконного стекла. Вот только чертов двигатель…
Чертов двигатель благополучно завелся с третьей попытки. Утирая рукавом трудовой пот, Абзац подумал, что хозяин этой телеги, по всей видимости, много лет подряд рассказывал ей на ночь русские народные сказки. Во всяком случае, машина твердо усвоила, что желаемый результат должен получаться не с первого и не со второго, а именно с третьего раза.
Дребезжа и погромыхивая кое-как сваленным в багажнике сельскохозяйственным инвентарем, старая машина выкатилась на улицу. Теперь Абзац разобрался, откуда исходят донимавшие его запахи.
Бензином несло от стоявшей в багажнике канистры, а тяжелый аромат чернозема исходил от лопаты, граблей и груды пыльных мешков, которые валялись там же. Это было довольно любопытно, поскольку дачный сезон закончился уже давненько. "Впрочем, – подумал он, – что я понимаю в земледелии?
Может быть, человек перекапывал землю на зиму, откуда мне знать?
Клад он зарывал, вот что, решил Абзац. Золото, бриллианты и что там еще кладут в эти самые клады…"
Сворачивая направо, прямиком под запрещающий знак, он озадаченно покрутил головой: собственное развеселое настроение ставило его в тупик. Как бы дело не кончилось слезами, подумал он. Его бабка, суровая старуха с поросшим жесткой седой щетиной подбородком, часто повторяла, что смех без причины – к слезам. Правда, она же не менее часто заявляла, что смех без причины – признак дурачины, вызывая у малолетнего Олежки приступы безудержного хохота – до визга, до слез величиной с горох…
Вероятно, это и были те самые слезы, предвестником которых служил беспричинный смех.
«Если так, да здравствуют слезы, – решил Абзац. – Будем веселиться до слез, пока есть время. Я знаю место, где меня дожидаются угрюмые, всем на свете недовольные люди. Надо их как-то рассмешить – опять же, по возможности, до слез. И я их рассмешу, пропади оно все пропадом… Сильно рассмешу – кого до слез, а кого и вовсе до смерти. Это уж как получится, как они сами себя поведут».
Он проехал мимо хищно прижавшегося к обочине сине-белого милицейского «форда», бросив в его сторону беглый равнодушный взгляд. Топтавшийся на краю проезжей части инспектор в толстой утепленной куртке ответил ему таким же пустым и ничего не выражающим взглядом. Проехав мимо, Абзац улыбнулся: двигатель двигателем, но его выбор все-таки оказался верным. Гибедедешник не увидел его точно так же, как если бы он летел над Садовым кольцом на американском самолете-невидимке.
37 
