49 
Итак, Валентина Александровна Коровина отправилась в гастроном, оставив своего поверженного ангиной супруга лежать на диване перед включенным телевизором. На углу Международной и Новорогожской из-за поворота на бешеной скорости выскочила машина, пронеслась через перекресток на красный свет, сбила Валентину Александровну и, не снижая скорости, скрылась в направлении Рогожского вала.
Машина была спортивная, серебристого цвета и двигалась, как утверждали очевидцы, со скоростью примерно сто двадцать – сто сорок километров в час.
Поворачивая направо под прямым углом, она вылетела на полосу встречного движения и с такой силой ударила едва успевшую ступить на проезжую часть Валентину Александровну, что та взлетела в воздух, как тряпичная кукла, пролетела метра три и ударилась головой об осветительную опору. Смерть наступила мгновенно. Позднее врач сказал Коровину, что его жена наверняка не успела ничего почувствовать – все произошло слишком неожиданно.
Среди свидетелей происшествия оказался некий старшеклассник, страстно увлеченный новинками западной автомобильной промышленности. Этот продвинутый юноша каким-то чудом попал в поле зрения прибывших к месту гибели Коровиной сотрудников ГИБДД и с уверенностью заявил, что сбивший пострадавшую автомобиль совсем недавно сошел с конвейера концерна «Порше». Более того, этот грамотный сопляк утверждал, что видел если не «бокстер-С» двухтысячного года, то, как минимум, «бокстер» девяносто седьмого. Закончил он свои показания утверждением, что вмятина на капоте обойдется лихачу, как минимум, в тысячу баксов.
– Хорошо, что тебя там не было, – заметил в этом месте рассказа Кузнец.
– Хорошо, – согласился Коровин. – Удавил бы засранца голыми руками. Тысяча баксов…
Впрочем, показания «засранца» быстро навели милицию на след убийцы. Серебристый «порше-бокстер-С» двухтысячного года со страшной вмятиной на капоте задержали через десять минут неподалеку от Серпуховской площади. Время, за которое серебристый «порш» проскочил пол-Москвы, казалось немыслимым, но сомнений в том, что это именно та машина, ни у кого не было: в Москве не так уж много серебристых «бокстеров» с характерными повреждениями на кузове.
Водитель оказался пьяным в дрезину и не сразу понял, где находится и чего от него хотят. При нем были документы на имя предпринимателя Константина Игоревича Морозова. Очень быстро выяснилось, что предприниматель Морозов более известен под кличкой Моряк и прославился как один из самых отмороженных и преуспевающих бригадиров покойного Хромого. Все это Моряк сообщил Коровину лично, когда они встретились через две недели после похорон Валентины Александровны. К тому времени Моряк давно находился на свободе и даже успел выправить и закрасить вмятину на капоте своей баснословно дорогой тачки. Уголовное дело по факту наезда со смертельным исходом так и не было открыто. В милиции Коровину сказали, что его жена попала под колеса исключительно по собственной вине и что он должен быть благодарен владельцу автомобиля, который не потребовал у него возмещения материального ущерба.
«Суки», – сказал по этому поводу Кузнец.
«Продажные суки», – уточнил Коровин и сам отправился за очередной бутылкой. Глядя ему вслед, Кузнец подумал, что за руль сегодня не сядет ни за какие деньги.
Коровин не был благодарен убийце, и тогда тот встретился с ним лично, чтобы предложить пять тысяч отступного. Моряк оказался коренастым, круглолицым, обритым наголо типом лет двадцати пяти. Фигурой он напоминал бочонок, а ходил вразвалочку, за что, вероятно, и получил свою кличку. Держался он уверенно и чувствовал себя хозяином положения.
Коровин не сразу понял, что ему предлагают, а когда понял, попытался набить собеседнику морду. При его субтильном телосложении это была совершенно безнадежная затея. Моряк отшвырнул его прочь, как котенка, разок пнул в ребра носком своего начищенного ботинка и пообещал при следующей встрече отправить следом за женой. «Только давить я тебя, козла, буду не „бокстером“, а асфальтовым катком, – глядя на Коровина сверху вниз, заявил он. – Твоя старая метелка обошлась мне в восемьсот баксов. На вас, лохов, никаких бабок не напасешься».
Произнеся эту историческую фразу, Моряк не спеша погрузился в свой «бокстер» и запустил двигатель. Коровин встал сначала на четвереньки, потом на колени, и тут под руку ему подвернулся обломок кирпича. Он очень боялся, что в навороченной супермодерновой тачке окажутся какие-нибудь особенные стекла, но ничего подобного: заднее стекло «бокстера» послушно покрылось паутиной трещин, мгновенно потеряв прозрачность, и в нем образовалась дыра, в которую при желании можно было просунуть голову.
49 
