32 
– Принимай гостей, Калистратыч, – крикнул один из охранявших нас бойцов.
– Ох-хо-хонюшки, – по-стариковски проскрипел бородач. – За что мне такое наказание? Даже стопарик из-за вас, окаянных, пропустить не успел.
Он осмотрел нас хозяйским взором, так в восемнадцатом веке барин оглядывал новых крепостных.
– Давай, заводи. Оформлять будем.
Последняя вырвавшаяся из уст Калистратыча фраза сбивала с толку. Неужели сейчас на меня заведут какие-то бумаги, внесут данные в бланк, подошьют в дело? Словно я не в плену, а в ЖЭКе, куда явился за справкой.
Внутри ангар больше походил на склад. Вдоль стен аккуратными рядами стояли ящики. Тут было все, начиная с тушенки, сгущенки и прочих консервов и заканчивая оружием, преимущественно стрелковым, еще советского времени. Никто на это добро не покушался, разворовать не спешил. Видимо, крысятничать среди диких было не принято.
Заметив мой интерес к оружию, Калистратыч слегка поцокал языком и прибавил:
– Не балуй, малый. Худо будет.
Я поспешно отвел взгляд. Как говорится, и хочется, и колется, причем колется ощутимо.
В ангаре был вмонтирован в землю металлический люк. Калистратыч ловко покрутил штурвал. Перед нашими глазами открылся глубокий черный зев и уводящие вниз металлические скобы.
– Чичас свет включу, и можно спускаться, – предупредил Калистратыч. – Только погодьте, не лезьте. Тут шею свернуть – плевое дело.
Я так и не понял, куда был вмонтирован выключатель. Как по щучьему велению внизу тускло загорелись лампы.
– Таперича можно, – изрек Калистратыч. – Не сигаем, аккуратненько спускаемся. Ну! – Он повернулся ко мне. – Особое приглашение надо?
Я полез первым, цепляясь за холодные скобы. Следом, норовя раздавить мне пальцы, спускался Жук.
В подземном коридоре пахло кондиционированным воздухом. Моргая, горели лампы дневного света. Многие нуждались в замене, туннель был, как зебра, испещрен светлыми и черными полосами. Некоторые темные участки тянулись метров на пять, если не больше.
– Потолки высокие, бошки не порасшибаете, – заверил Калистратыч. – Шлепайте вперед, пока я не скажу, где остановиться.
На бетонном полу блестели лужи, откуда-то доносилось гудение работающих установок. Наши шаги эхом отражались от сырых стен. Мы еле передвигали ноги. Нависший свод давил, заставлял невольно вжимать голову в плечи. Казалось, вот-вот он рухнет и погребет нас под собой.
Мне вспомнилась читанная еще в школе книжка «Дети подземелья». Неужели Калистратычу приходится изо дня в день находиться в этих мрачных холодных коридорах? А вдруг и меня ждет та же участь?
– Крыс у нас нет. Тут ни одна крыса бы не выдержала, – зачем-то сказал Калистратыч, и я вдруг понял, что ему страшновато в этой полосатой кишке.
Вне зависимости от того, сколько бородач провел здесь дней и ночей, он по-прежнему боялся. Было ли в этом страхе что-то рациональное или так действовала на него окружающая обстановка, я спрашивать не стал. Редкий человек распишется в собственной трусоватости.
– Стой, – объявил Калистратыч.
Процессия послушно замерла возле огромной стальной двери. Можно было подумать, что там, за ней, собраны величайшие сокровища планеты: миллиарды золотом, драгоценными камнями и украшениями.
Калистратыч потянул себя за кончик бороды, прямо как Хоттабыч перед тем, как произнести заклинание. Только если у известного сказочного персонажа бороденка была клинышком, то Калистратыч напоминал купчину-старовера из кино. Его борода была окладистой и густой.
Он распахнул дверь, махнул рукой, приглашая. Даже поторопил, дескать, чего застряли, раззявы. Мы послушным стадом баранов зашли. Стоило последнему переступить порог, как за его спиной гулко захлопнулась дверь. От удара завибрировали голые стены.
Помещение было размером четыре на пять метров. Раньше здесь уже жили, о чем недвусмысленно свидетельствовали брошенные на пол грязные тюфяки и одеяла, вонючая параша в углу и въевшийся в каждый квадратный сантиметр пространства запах давно не мытого тела, вернее, многих немытых тел. Теперь ясно, где дикие держали своих пленников. О судьбе тех, кто жил здесь до нас, я старался не думать.
Мы повалились на импровизированные постели. Какой-никакой, а все же отдых. Он мог продлиться долго, а мог закончиться в любой момент, поэтому никто не хотел терять ни секунды.
Послышался скрип. Все обернулись. В распахнутую дверь влетел холщовый мешок и грузно упал.
32 
