9 
Элиде вовсе не улыбалась прогулка длиной в милю к лагерю племени — бессонная ночь давала себя знать слабостью в теле, но она сочла бы для себя позором идти всю дорогу налегке, распределив груз между встречающими. Как-никак, самому молодому из них было под шестьдесят, а это кое-что значило.
Утешением было то, что они совершали пешую прогулку по одному из самых красивых уголков Северо-Запада. По правую и по левую руку был бесконечный лес: из-за узкой тропы приходилось идти гуськом. Элида замыкала процессию, еле поспевая за своими бодрыми старичками.
Через несколько минут, однако, она забыла про тяжелые коробки в руках, про холод, пронизывающий до самых костей, про холодную росу, вымочившую ее джинсы до колен, потому что вокруг царило молчание величественного, беспредельного леса, не потревоженного присутствием человека. Лишь один раз захлопал крыльями напуганный шорохом шагов фазан или какой-то другой пернатый обитатель этого зеленого храма.
Свернув с тропы, они пошли одним им известным путем сквозь чащу. Несмотря на все красоты штата Вашингтон, в это время года не много находилось охотников порыбачить или просто полюбоваться голубыми водами озера, и уж совсем маловероятно, чтобы кто-то из них обнаружил эту звериную тропу.
Лес кончился, и они, вынырнув из него, оказались на крохотной полянке, где приютились пять палаток: одна — для вещей и припасов, четыре — для жилья. Вокруг, как солдаты на параде, теснились деревья, деревья и снова деревья, ветвями касаясь верха палаток.
Здесь, вдали от цивилизации, Элида всякий раз ощущала себя необыкновенно свободной, наслаждаясь каждым глотком вольного лесного воздуха. Здесь она была дома, и все вокруг казалось родным и знакомым, радостным и любимым.
В лесу темнело быстро, но крохотный лагерь освещался фонарями, вывешенными на шестах. Пройдя в служебную палатку, Элида с облегчением опустила на землю груз. Почти тут же сзади зашелестел полог, и Барни Уэйд вошел внутрь, чтобы посмотреть, что она привезла на этот раз.
Улыбнувшись, со смесью любви и веселья в душе, Элида обернулась к своему названому деду, наставнику и другу. Этот человек помог ей встать на ноги после смерти отца: он всегда готов был выслушать ее излияния — иногда ей так хотелось пожаловаться на тяжкую ношу, волею судьбы взваленную на ее хрупкие плечи. И не кто иной, как Барни, помог перенести Элиде другую страшную утрату — смерть мужа, когда жизнь показалась ей вдруг лишенной всякого смысла.
— Как дела, дедушка? — спросила она с любовью в голосе.
Старик все еще крепкими пальцами потряс ее руку.
— У тебя все нормально? — ответил он вопросом на вопрос, критически оглядывая приемную внучку.
— Я в полном порядке, — сказала Элида и призналась: — Просто я очень много работала все это время и очень мало отдыхала. Зато я рада видеть тебя живым и здоровым.
На морщинистом лице Барни появилась задорная ухмылка.
— Мэри присматривает, чтобы я не особо-то залеживался.
Словно чертик из табакерки, из-за полога вынырнула Мэри Уэйд. При виде Элиды лицо ее расплылось в улыбке.
— Мы так рады, что ты снова дома, — сказала она, приветственно протягивая руку.
— И я тоже, — полушепотом призналась Элида, утопая в теплых, материнских объятиях старой женщины. На лице у нее играла блаженная улыбка — она снова была дома.
— Как провела выходные? — спросил Логан, как только Элида с мокрыми от измороси волосами вбежала в понедельник утром в мастерскую.
Элида неопределенно махнула рукой.
— А ты?
— Ездил на рыбалку, — откликнулся Логан, с любопытством рассматривая Элиду в военной, защитного цвета, куртке. Случайно она ее надела или нет, но в хаки его помощница выглядела невероятно женственной.
— Ну, полагаю, надо поскорее за работу. — Все ее мысли были сосредоточены на лодке, с которой она работала прошлую пятницу. Не заметив тени разочарования, пробежавшей по лицу Логана, Элида сбросила с себя куртку и с головой ушла в работу.
«Это просто идиотизм какой-то», — констатировал Логан, обнаружив, что добрых десять минут пялился только на нее. Покачав головой, он поднялся к себе на террасу и погрузился в чертежи.
А Элида увлеченно превращала грубую поделку в произведение искусства. С некоторых пор она уже не стеснялась пользоваться инструментами, доставшимися ей от отца: они выглядели немного старомодно, но в деле были выше всякой похвалы — не то что нынешние приспособления для плотницкого труда, красивые, но бестолковые.
9 
