Человек в белом осматривается

Едва ребята вышли со двора, как человек в белом встрепенулся. Он бросил недокуренную папиросу в корытце с водой, из которого пили утята, легко вскочил на ноги и выглянул на улицу.

Вокруг — ни души. И тихо-тихо. Деревня словно вымерла.

Тишина и безлюдье деревенской улицы, как видно, обрадовали человека. Он закрыл за собой калитку, перешёл улицу, узкой тропинкой вышел на крутой берег реки и остановился.

Вид, открывшийся перед ним, был по-своему очень красив. Слева, за светло-синей лентой Тихой Лани, возвышались поросшие низким кустарником холмы. Длинной цепью они тянулись на запад, то набирая высоту, то постепенно снижаясь, и казалось: это море, застывшее по чьей-то злой воле, — вздыбленные волны так и остались навсегда недвижимыми…

Справа — как окинуть глазом — распростиралась, может быть, на тысячи гектаров жёлто-серая равнина. Только кое-где на ней синели плодовые сады да маяками стояли вдоль большака старые берёзы.

Сразу за рекой рос одинокий дуб, а немного поодаль зеленела небольшая берёзовая роща.

Человек долго осматривал и поля, и молодую рощу, и дуб. Казалось, он ощупывал глазами каждый предмет, каждый метр земли, но по лицу его никто не понял бы: нравится ему всё это или нет? Лицо было непроницаемо спокойно. И только когда человек оглянулся и увидел деревню — добрую сотню новых, солнечно-жёлтых домов, красочно вырисовывавшихся на ярко-зелёном фоне недалёкой пущи, — только тогда лицо его оживилось, на нём промелькнуло что-то вроде удивления.

— Смотри-ка ты! — пробормотал он. — Если б своими глазами не увидел, — ни за что не поверил бы…

Он достал папиросу, закурил, минуту постоял в раздумье и зашагал назад. Тень удивления всё ещё лежала на его лице. Она исчезла, только когда он вошёл во двор и увидел под навесом того, кого дожидался.

Старый рыбак развешивал на жёлтой, отполированной руками жерди перемёты и улыбался своим мыслям. Дед Рыгор был в приподнятом настроении: третий день подряд он возвращался с богатым уловом. Но больше всего радовала деда неожиданная победа над известным рыболовом-«теоретиком» Николаем Николаевичем Казановичем — учёным, который уже третий год приезжал на лето в здешние места порыбачить и отдохнуть.

Заметив у калитки незнакомого, дед вопросительно посмотрел на него.

— Если не ошибаюсь, Егор Петрович Войтёнок? — протянул руку человек в белом. — Очень приятно. Давайте присядем. Мне нужно с вами поговорить…

Показалось или нет?

Первая находка была и последней. Боровики больше не попадались, хотя ребята старательно искали их под каждой берёзой и ёлкой. Даже сюда, в глубь пущи, где всегда бывает сыровато и мрачно, дошло знойное дыхание безводного лета. Только Лёне повезло. Он набрёл на большую семью лисичек и нарезал чуть не полкорзинки.

Чтобы не возвращаться домой с пустыми руками, Валерка предложил пойти к Чёрному озеру и там, на южном берегу, набрать голубики. Ягода, правда, не ахти, но, как говорят, на безрыбье и рак — рыба, всё не пустые будут корзинки.

Чёрное озеро находилось в пуще, недалеко от того места, где Тихая Лань делала крутой поворот и вместо того, чтобы пробираться дальше на запад, текла назад, на восток. Новичок в пуще легко мог подумать, что это совсем другая река.

Возвращалась с полпути Тихая Лань вовсе не по своей охоте. В этом месте дорогу ей преграждала Цепь небольших холмов, прозванных в народе Князевой грядой. Холмы заросли густым еловым лесом и были почти неприметны для глаза. По ту сторону Князевой гряды и лежало Чёрное озеро.

  5