– Можете курить, если хотите, – сказал Лев Валерьянович. – Вы правы, дата значения не имеет, и без нее ясно, что письмо написано в двадцать третьем году... Следовательно, в вашем распоряжении находится одно из последних писем Владимира Ильича. Если, повторяю, оно подлинное...
Он опять замолчал, осененный новой идеей. Черт подери! Если здесь и присутствовал идиот, то звали его Левой Григоровичем! Где, спрашивается, были его мозги?!
Это же надо – двадцать третий год! В двадцать третьем году, чтоб вы знали, уважаемый Лев Валерьянович, старый вы шлимазл, господин Ульянов-Ленин проживал в подмосковных Горках, где медленно, но верно умирал от обширного склероза головного мозга. Когда произвели вскрытие, врачи разводили руками, удивляясь, как он мог жить с таким мозгом. Жить-то он как-то мог, но вот писать... Да не что-нибудь, а письма каким-то сопливым юным пионерам – не пионерии всей страны и даже не отдельной пионерской организации, а некоему юному пионеру персонально! Да я вас умоляю!
Лев Валерьянович со всего маху хлопнул себя ладонью по лбу и засмеялся дребезжащим старческим смешком.
– Простите, молодой человек, – сказал он гостю, удивленно застывшему с зажигалкой в руке и сигаретой в зубах. – Я просто старый дурак. Да и вы хороши, надо вам сказать. Я даже не стану смотреть на ваше письмо. Очевидно, что это подделка, и притом бездарная. Не знаю, какова она с чисто технической точки зрения, но хронологически...
И он кратко, но вполне доходчиво объяснил гостю, почему письмо не может быть подлинным. Гостя, однако, это не смутило.
– Все это приходило мне в голову, – сказал он (Лев Валерьянович в этом усомнился, но промолчал). – Однако я не стал бы с такой уверенностью утверждать, что в двадцать третьем году Ленин был не в состоянии написать письмо. Одни источники говорят одно, другие – другое... Вам ли не знать, как писалась история в Стране Советов! Ну, а вдруг? Теперь это, конечно, уже не имеет никакого значения, но все-таки крупица истины – это, согласитесь, именно крупица истины, а не дрянь какая-нибудь. Что вам стоит, в самом деле? Гонорар я вам гарантирую независимо от результата, так почему бы не попытаться? Смотрите, я вам и фотокопию принес... Знаете, чего мне стоило сфотографировать документ, написанный рукой Ленина?
– Зря старались, – ответил Лев Валерьянович, отталкивая лист фотографической бумаги, придвинутый гостем. – Что вы мне суете? Вы бы еще ксерокопию принесли! Форма букв, наклон, характерные признаки – это еще не все. А нажим? Как я сравню нажим, имея в качестве образца фотографию?! Словом, молодой человек, если вы хотите, чтобы мое заключение было профессиональным, обоснованным и бесспорным, вам придется на время оставить документ у меня.
Гость не размышлял ни минуты.
– Разумеется, – сказал он. – Только я вас попрошу, Лев Валерьянович: никому! Я крайне заинтересован в соблюдении конфиденциальности, а вам же, наверное, придется куда-то идти, ехать, с кем-то говорить... То есть, конечно, скрыть, что за документ у вас на руках, вам не удастся, но постарайтесь не посвящать посторонних в детали. Идет?
– Не понимаю, к чему такая секретность, – проворчал Григорович. – Но если вы так настаиваете... Кстати, не забудьте потом оплатить транспортные расходы. Как вы правильно подметили, мне придется-таки помотаться с этой бумаженцией по городу, а у меня уже не то здоровье, чтобы толкаться в метро или трястись в троллейбусе.
– О чем разговор! – воскликнул гость. – Деньги – не проблема... Мы сделаем даже лучше, – сказал он с таким видом, будто его только что осенила счастливая идея. – Вот вам мобильный телефон... Пользоваться умеете? Ну, это в любом случае несложно. В памяти всего один номер. Позвонив по нему, вы по первому требованию получите в свое полное распоряжение автомобиль с водителем... и вообще все, что пожелаете, вплоть до танцовщиц с шаткими моральными устоями...
– Бога побойтесь, – сказал Лев Валерьянович. – В моем-то возрасте... Смерти моей хотите?
– Ни в коем случае. Простите, это я так шучу... Словом, с транспортом проблем не будет. Устраивает вас такой вариант?
– А вас устроило бы, если бы к вам открыто приставили соглядатая?
Гость тяжело вздохнул.
– Напрасно вы так... Ну, какой к дьяволу соглядатай? Он будет вас возить – только возить, больше ничего. От машины ни на шаг, если вы сами его об этом не попросите. Поверьте, если бы я хотел за вами проследить, я сделал бы это, не афишируя своих намерений. Вы бы даже не заметили, поверьте.