— Аркаша, — спросил Мурашов, — у тебя дети есть?
Старик остановился, обернулся, и морщинистая рука с молодым проворством скользнула в карман халата, заметно оттянутый книзу каким-то тяжелым предметом. Только теперь до Мурашова дошло, что вопрос прозвучал, мягко говоря, двусмысленно.
— Ну-ну, — дружелюбно сказал он, — ты что это задумал? Я же ничего особенного не имел в виду, просто спросил.
Аркаша некоторое время испытующе разглядывал бывшего гэбиста, потом вынул руку из кармана и, снова повернувшись спиной, зашаркал по коридору.
— Откуда у меня дети? — сказал он. — Хотя, наверное, не без этого. В мое время, знаешь, гондоны по телевизору не рекламировали.., да и телевизора-то не было, так что известно, чем народ по вечерам занимался. А к чему это ты?
— Да так, — ответил Мурашов. — Просто вдруг стало интересно, зачем тебе деньги.
— А на предвыборную кампанию, — ответил старик. — Хочу, понимаешь, в президенты. Чем я хуже их всех?
Мурашов для разнообразия серьезно обдумал этот вопрос и искренне пожал плечами.
— Не знаю, — сказал он. — По-моему, ничем.
Он не мог бы с уверенностью сказать, шутит этот старый подонок или говорит всерьез. В принципе, при желании он смог бы собрать достаточно голосов, чтобы зарегистрироваться как независимый кандидат.
Голоса — не проблема, когда есть деньги и братва.
Братва — это такие агитаторы, которые могут продать змеям ботинки, а рыбам — зонтики, с братвой не пропадешь...
«Ну и что, собственно? — неожиданно для себя самого с горькой язвительностью подумал Мурашов. — Это все смешно, конечно, но что изменилось бы, приди к власти такой вот Аркаша? Я знаю — что. Порядок бы он навел, вот что. Потому что он — вор в законе, а сейчас у власти стоят беспредельщики. Потому-то он и шутит. Попробуй заикнуться об этом всерьез, его так и похоронят в избирательной урне. И все-таки, зачем старому грибу деньги?»
Они вошли в гостиную, освещенную неярким светом накрытой плюшевым абажуром лампы, и уселись за круглый стол. Со стола уже успели убрать, и теперь на нем осталась лишь массивная хрустальная пепельница — пустая, но вся перепачканная пеплом изнутри. Поодаль стоял граненый стакан, в котором плавали Аркашины зубы, Мурашов брезгливо отвернулся от этого стакана и потащил из кармана куртки сигареты.
— Слушаю, — сказал Аркаша. — Что тебе понадобилось на этот раз?
— Во-первых, — ответил Мурашов, — расплатиться. — Он бросил на стол тугую обандероленную пачку — почти все, что у него осталось. — Ты ведь выполнил мою просьбу? — А ты что же, сомневался? — криво усмехнувшись беззубым ртом, спросил Аркаша. — Можешь пойти и проверить. Но ведь ты же не за этим пришел, правда? Кстати, где твои орлы?
— Орлы? — переспросил Мурашов. — В гостинице.
Притомились ребята, денек выдался хлопотливый.
— Ну-ну, — сказал Аркаша, откровенно разглядывая перепачканную землей и побелкой одежду гостя. — А тебе-то что не спится? Может, тебе сиротку одолжить?
— Одолжи мне телевизор, — сказал Мурашов, который слишком спешил для того, чтобы ходить вокруг да около. — А еще видак и наушники. Найдешь?
— Дело нехитрое, — сказал Аркаша. — Здесь будешь смотреть или с собой потащишь?
— Что я — грузчик? — устало возмутился Мурашов. — Ясное дело, здесь.
Аркаша встал и, прошаркав через всю комнату, опустил крышку массивного старого секретера, открыв экран японской видеодвойки. Порывшись в одном из ящиков, он вытащил наушники и воткнул штекер в гнездо на передней панели телевизора.
— Располагайся, — сказал он. — Выпить хочешь?
Опять не хочешь? Ну, тебе виднее. Как закончишь, крикни.
Он открыл дверь, которая вела в спальню, и, остановившись на пороге, сказал через плечо:
— Большое что-то ты затеял, Быстрый Стас. Что — не знаю, но чувствую, что большое. Смотри, не сверни себе шею.
— С чего вдруг такая забота? — спросил Мурашов, — Ну как же, — с улыбкой ответил старик, — все-таки старый друг.
Улыбка Мурашову не понравилась, и поэтому он сел так, чтобы видеть не только телевизор, но и обе двери. Тяжелый армейский «кольт» он положил на колени, после чего нацепил на голову наушники и стал смотреть кино.
Через час он отключил аппаратуру и усталым жестом стащил наушники. Аркаша не подавал признаков жизни, хотя Мурашов не сомневался, что старика снедает жестокое и небескорыстное любопытство. Некоторое время Быстрый Стас продолжал сидеть в кресле, пальцами левой руки потирая переносицу, а правой безотчетно поглаживая рукоятку пистолета. Он пытался просчитать ходы противника: ему и в голову не могло прийти то, что собрался выкинуть генерал-полковник Шаров.