— К чему это ты вспомнил, Иваныч? — заинтересованно спросил Подберезский, — Передумал?
— Нет, не передумал. Не хочу я сейчас пить, Андрюха. Просто вспомнилось. Темно как-то кругом, душно.
— Стекло опусти, сквознячком протянет. А что темно — так ведь осень на дворе, да и дело к ночи.
— Можно подумать, что днем светлее, — проворчал Комбат и завозился, выбираясь из машины.
— Давай подвезу, — предложил Андрей.
— Не надо. На такси доеду. Ты давай домой, тебе тоже отдых не помешает. Завтра созвонимся.
Они пожали друг другу руки, и Борис Иванович зашагал туда, где под фонарем скучал одинокий таксомотор. Шофер курил, выставив в окошко локоть, и вид у него был ночной, усталый и нездоровый. Под приборным щитком бормотала рация, время от времени взрываясь разрядами помех, на счетчике, подрагивая, горели призрачным зеленым светом квадратные нули, а из стереосистемы лилась тихая инструментальная музычка. Мимо, коротко просигналив, проехал Подберезский, и Борис Иванович поднял руку в прощальном жесте. «Воскресенье скоро, — с внезапной вспышкой радости подумал он. — Поеду к Сереге. Удочки возьмем и махнем на какое-нибудь озеро. Надоело все до чертиков. Неделю жизни у меня украли, сволочи. Так и не посидели с Бурлаком. Заехать бы к нему, да сейчас уже поздно...»
— Ну что, командир, прокатимся? — спросил Борис Иванович у таксиста и назвал адрес.
Таксист взглянул на него, поколебался и назвал сумму.
— Экий ты, братец, стяжатель, — со вздохом сказал Борис Иванович.
Таксист равнодушно пожал плечами.
— Как хотите. Рейс невыгодный, в вашем районе на обратную ходку никого не найдешь, порожняком придется возвращаться. И потом, риск.
— Это какой же риск? — поинтересовался Борис Иванович, усаживаясь на переднее сиденье. — Это в том смысле, что я могу тебя чем-нибудь по маковке треснуть?
— Что-то вроде этого, — ответил таксист.
— Вот чудак. Какая тебе, в таком случае, разница, за какую сумму ты подрядился? Что рубль, что сто — все равно ничего не получишь.
Таксист снова неопределенно дернул плечом: видимо, он ощущал разницу, которую никак не мог уловить Борис Иванович.
— Ладно, — сказал Комбат, — поехали. :
Ярко-желтая «волга» с шашечками вдоль всего борта оторвалась от бровки тротуара и нырнула в море ночных огней. По просьбе седока таксист увеличил громкость магнитолы, и Борис Иванович, откинувшись на спинку сиденья, прикрыл глаза. Смотреть по сторонам не хотелось, — хотелось просто вот так сидеть и ничего не делать. Не шевелить даже пальцем, мчаться сквозь ночь под переливы негромкой музыки. Неделя выдалась бурная и хлопотливая, и теперь он ощущал настоятельную потребность в отдыхе. Это немного удивляло Бориса Ивановича: совсем недавно он мог совершенно спокойно переносить и не такие нагрузки.
В конце концов Комбат пришел к выводу, что организм не обманешь: он сам знает, когда нужно мобилизовать все резервы, а когда можно и пофилонить.
Подъехав к дому Бориса Ивановича, таксист остановил машину поодаль от подъезда, но зато под фонарем, и Комбат усмехнулся, вынимая из кармана портмоне: продавец скорости явно страдал манией преследования и уделял преувеличенное внимание своему драгоценному здоровью. Ковыряться в заднем кармане брюк, сидя в машине, было неудобно, и Рублев вышел на дорогу, сразу же угодив ногой в лужу.
— Послушай, приятель, — сказал он таксисту, — личная безопасность — это, конечно, хорошо, но вот высаживать клиентов в лужу — это никуда не годится.
— Извиняюсь, — все так же равнодушно ответил таксист, всем своим видом давая понять, что ему наплевать на клиентов, на лужи и вообще на все на свете. — Не заметил.
— Надавать бы тебе по шее, — сказал ему Комбат, — да лень что-то.
— Вы лучше деньги отдайте, — быстро сунув руку под сиденье, сказал водитель.
Борис Иванович вздохнул. Ну вот, подумал он, опять двадцать пять. Сопляк и хам, прыщавая морда — видно, не больше года как из армии. Безнаказанный хам. Жалобу написать в автопарк? Чихать он хотел на эти жалобы. Что ему сделают? Ну премии лишат... Так он за смену четыре таких премии накалымит, что ему премия... Дать ему по ушам? Что у него там, под сиденьем, — монтировка, отвертка? Да хоть бы и пулемет...
Этак вы, Борис Иванович, далеко зайдете, прав был тот красавчик-генерал. Нельзя распускаться, особенно когда так устал и зол на весь белый свет.
— Ну, чего вылупился? — спросил таксист. — Деньги давай, как договорились, а то сейчас живо милицию позову. Вон она, рация...