53 
— Ну что, Герасим, — снова поворачиваясь к задержанному, произнес Шестаков, и лейтенант с трудом сдержал истерический смешок, — скажешь, зачем Муму утопил?
Задержанный не ответил, продолжая смотреть на мучителя испуганными глазами. Шестакову показалось, что он даже не моргает. Это было вполне объяснимое явление: многие из тех, кому сержант Шестаков «выписал в фанеру», боялись не то что моргать, но даже и дышать. Кстати, этот тип, похоже, и не дышал...
— Э, — медленно сказал Шестаков, опускаясь на корточки перед задержанным, — мужик, ты чего?
Он легонько ткнул Постышева в щеку концом дубинки. Голова майора мягко перекатилась по полу, и теперь его глаза, по-прежнему не мигая, смотрели в потолок.
— Слышь, мужик, — уже растерянно повторил Шестаков, — ты чего это, а? Ты кончай шлангом прикидываться, шкуру спущу...
— Ну, что там? — недовольно спросил со своего места Углов. Сержант дорого бы отдал за то, чтобы этого придурка здесь не было, но он был и, более того, очень не вовремя начал проявлять интерес к происходящему.
— Да хрен его знает, — раздраженно ответил Шестаков. — Не пойму никак: сдох он или прикидывается...
— Че-го?! — выдохнул Углов и вскочил, едва не опрокинув стол.
Оттолкнув Шестакова, он упал перед задержанным на одно колено, как какой-нибудь недоделанный рыцарь перед дамой своего сердца, и полез пальцами ему под челюсть, силясь нащупать пульс. Шестаков наблюдал за его действиями с унылой скукой: он и так видел, что клиент откинул копыта.
— Готов, — сказал наконец лейтенант и медленно разогнулся. — Ты что наделал, мудак? Ты что натворил, пидорюга?
— Но-но, — сказал Шестаков, — потише. Чего я сделал-то? Дал разок для профилактики...
— А лет пять для профилактики ты не хочешь? — забыв все свои прежние страхи перед лицом настоящей опасности, прошипел Углов. — Или десять? Ты же его убил, паскуда из Старого Оскола, чтоб он сгорел на хер вместе с тобой... Вот что теперь делать, а?
— Да ладно, — проворчал Шестаков, — чего ты взъелся? Никто же ничего не видел. Он же пьяный был, матом крыл, на нас кидался.., стул вон перевернул. Он же за пистолетом в карман полез, ты что, не видел?
— За пистолетом... — передразнил его Углов. — За каким пистолетом?! Откуда у него пистолет, чучело ты лимитное, тундра! Очухайся, баран, нам обоим тюряга светит! За пистолетом...
Продолжая что-то зло бормотать, он полез во внутренний карман мертвого майора, на секунду застыл, нащупав то, что там лежало, и медленно вынул из кармана руку, в которой была зажата какая-то книжица в твердом коленкоровом переплете.
— Абзац, — потухшим голосом сообщил он, заглянув в книжицу. — Это, братец, наивысшая точка твоей карьеры. Ты эфэсбэшника замочил. Ну скажи мне, какого черта твоя мать в свое время аборт не сделала?
Он протянул удостоверение сидевшему с тупо разинутым ртом Шестакову, давая ему возможность своими глазами убедиться в том, что говорит правду.
— Майор Постышев, — вслух прочел Шестаков. — Федеральная служба... Ах, мать твою, бога, рога, носорога... Чего делать-то?
— Вешайся, — посоветовал Углов.
— Слушай, — немного оживляясь, сказал Шестаков. — А если, к примеру, так: зашел он сюда.., ну, хрен его знает, зачем зашел. Спросить хотел чего-нибудь по службе, справки навести или, наоборот, помощь ему понадобилась.., ну, не успел он ничего сказать! Сердечный приступ, и привет. Я теперь вспомнил, что он все время за грудь хватался.
— Ага, — сказал Углов и повернул голову мертвеца так, чтобы Шестаков мог видеть разбитый затылок. — Это у него от сердца, верняк.
— Ну и что? — горячо возразил Шестаков. — Ну упал, башкой треснулся, а мы не успели поймать. Это ж не преступление!
— И кому ты это станешь рассказывать? — с презрением спросил Углов. — Эфэсбэшникам? Они тебе поверят, это уж как пить дать... Ты где его повязал, в зале ожидания? Знаешь, сколько свидетелей покажут, что ты ни с того ни с сего привязался к ни в чем не повинному человеку? Это если бы его урки у них на глазах пришили, они бы молчали, как твой немой со свистулькой, а на мента они телегу по собственной инициативе накатают. Ну, что ты думаешь делать?
— А почему я? — вызверился Шестаков. — Что ты все время в меня пальцем тычешь? Думаешь, ты такой чистенький? Где ж ты, чистенький, был, когда у тебя в кабинете человека убивали? Учти, я на тот свет, и ты вслед. Ситуация ясна?
— Мог бы и не объяснять, — с горечью ответил Углов.
53 
