Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
142 
Она села на постель и попыталась собраться с мыслями. Хилле говорил, что он астролог и алхимик. Комната в звездчатой башне с массой бутылей, труб и прочего свидетельствовала о занятиях алхимией. Эти познания были доступны людям, хотя в Долинах мало кто интересовался такими вещами.
Но иным занимался он в верхнем зале башни! Исмей яростно потерла глаза руками — все стоял перед ней первый столик: мерзкая книга и все остальное. Честными науками там и не пахло.
Прочие пленники в столбах казались безжизненными, она и не приглядывалась к ним. Но было ей ясно: женщину и мужчину сковали там грязным заклятьем. Следовало подумать… Если Хилле способен на подобное, на что остается ей надеяться?
Убежать сейчас из Квейса она, пожалуй, сумела бы. Убежать — и умереть неподалеку в снегу, не имея припасов, не зная дороги… Разве могла она вернуться в Долины из Квейса? Побег сулил смерть… Но то, что грозило ей в Квейсе, было хуже смерти. И все же шанс оставался, а значит, придется рискнуть.
Повесив плащ, Исмей разделась, уложила одежду в ящик, чтобы не заметила Нинкве. Заползла в постель и задернула полог, в темноте на секунду ощутив себя в безопасности. Змейка обнимала ее запястье, а на шее был амулет Гунноры.
Быть может, она заснула, потом она не могла этого вспомнить. И вдруг подскочила, словно заслышав чей-то зов. Тьмы как не бывало, полог светился, фигурки на нем ожили.
Исмей прежде полагала, что они вышиты лишь с лицевой стороны и видны только снаружи. Но теперь было видно все, словно полустертые контуры высветил холодный и четкий свет звезд. Разное было там, но виднее всего было лицо той женщины, заточенной в колонне!
К удивлению и испугу Исмей, вышитые на ткани губы шевельнулись, слабые звуки сложились в слова:
— Змейка… ключ… ключ…
Свет померк, лицо женщины исчезло… Исмей сидела на кровати на скомканных одеялах, и змейка на запястье была горяча, словно от внутреннего огня.
— Ключ… — громко повторила Исмей. Но к чему? И где искать замок? Она отодвинула занавеску. Успеет ли она вернуться в звездчатую башню? Но за окном светало, близился рассвет, рассчитывать было не на что. Осмелиться снова вторгнуться в логово Хилле она могла только вечером.
Весь долгий день она изображала недомогание. Нинкве принесла праздничные кушанья и далеко не отходила. Исмей тщательно обдумывала план действий. Она не собиралась вновь подсыпать трав в чашу Нинкве, эту женщину нельзя было недооценивать. Она неминуемо заподозрила бы неладное. А может быть, предупредительная, как обычно, Нинкве просто следила за ней сегодня?
Планам Исмей не было суждено осуществиться: под вечер Хилле с людьми возвратился в замок. Она глядела на них из окна, пытаясь взять себя в руки и невозмутимой предстать перед этим слугой тьмы.
К ее облегчению, спешившись, он не пошел к ней, а сразу же направился в звездчатую башню. Но минутное облегчение тут же уступило место страху, как только представилось ей, сколько явных для Хилле следов могла она оставить в башне. Достаточно вспомнить янтарную тварь перед зеркалом… Как она оказалась там? Значит, Исмей могли видеть?
Она прикоснулась к змейке. Это ключ! Но к чему? Словно невидимым мечом была змейка под ищущей его рукой Исмей.
Изо всех сил она пыталась успокоиться. Ей надобно быть спокойной, все должно быть, как обычно. Она спустилась в нижнюю палату, где Нинкве расставляла ужин.
— Вернулся мой господин, — Исмей сама удивилась твердости своего голоса.
Нинкве подняла голову…
— Это так. Вы хотите пригласить его к своему столу, госпожа?
Исмей кивнула.
— Сегодня вечер праздничного пира. Если он не устал после путешествия, быть может, ему будет приятно провести вечер со мной. Пригласи его.
— Я сама схожу. Он захочет разделить ваш пир, — что-то властное послышалось в голосе Нинкве, словно могла она приказывать своему господину.
Стоя у очага лицом к двери, Исмей собирала силы для встречи. Странным он был всегда, и даже благоговение вызывал когда-то. А теперь… теперь, когда она знала, кто он, сумеет ли она встретить Хилле, ничем не выдав себя?
Долго, очень долго ходила Нинкве. Не сняв плаща, мягким и словно обвиняющим голосом она объявила:
— Госпожа моя, властитель наш приготовил пир по вашему вкусу…
Она не договорила. Быстрым шагом вошел Хилле. На его плечах серебрился легкий снежок, в руках была накидка из шелковой ткани сочного янтарного цвета.
142 
