160 
Если бы не браслет на запястье, она, наверно, обратила бы на него внимание в последнюю очередь. Урре и двое или трое других пытались притиснуть ее где-нибудь в углу, не разглядев сперва как следует ее лица. А Тристан, когда она проходила мимо, оказывал ей маленькие знаки внимания, как будто ее уродство ничего для него не значило. Он вел себя не так, как она вправе была ожидать, и это ее беспокоило.
Но она не изменила своего решения. И когда наконец ей удалось ускользнуть наверх, она пробралась к нему в комнату. На постели в беспорядке свалены были одеяла. Она не стала расправлять их, а сунула камень глубоко под подушку и поспешила в залу, где уже собирались посетители. На нее обрушился поток приказаний; она то бежала на кухню, то возвращалась обратно, неся полные кружки вина и тарелки с едой.
Начала сказываться усталость после целого дня непривычного труда. И потом, среди посетителей нашлись любители грубых потех, которым хотелось повеселить сотрапезников. Герте приходилось глядеть во все глаза, чтобы вовремя заметить подставленную ногу, стараться изо всех сил, чтобы не уронить поднос с кружками после внезапного толчка под локоть. Дважды у нее это не получалось, и дважды хозяйка отвешивала ей затрещины за испорченную еду.
Но в конце концов та же хозяйка отправила ее из залы — вовсе не по доброте душевной, а для того, чтобы меньше проливалось вина и ронялось тарелок — мыть посуду в крохотную клетушку, где стояла такая вонь, что Герта едва не потеряла сознание. Кое-как она дотянула до того момента, когда пришла хозяйка и отвела ее в залу. Там она указала девушке на скамью-ларь у камина и пробурчала, что, дескать, это лучшая постель, на которую та может рассчитывать. Уставшая до полусмерти Герта улеглась на скамью. Остальные слуги тоже разбрелись по своим углам и конурам — комнаты в трактире были только для постояльцев.
Огонь на ночь прикрыли колпаком, но от камина еще исходило тепло. Герта осталась в зале одна. Все косточки у нее болели, но она гнала прочь мысль о сне и ждала. Если все пойдет как надо, камень наверняка сделает свое дело нынешней ночью. Она должна увидеть это. А что дальше — там поглядим.
Герта нетерпеливо ерзала на жесткой скамье. Плащ и копье — вот они, под рукой; набитые свежей соломой башмаки она даже не стала снимать.
Вдруг наверху лестницы появилась тень. Герта напряглась. Да, она оказалась права. Мужчина по имени Тристан прошел мимо нее к двери. Завернувшись в плащ, Герта последовала за ним.
Опасаясь, что он обернется, она держалась в тени дома. Однако он шел решительным шагом человека, посланного куда-то по важному делу, не обращая внимания на то, что делается вокруг. Обогнув трактир с задней стороны, он направился к холмам.
Луна светила довольно ярко, но очертания ее казались размытыми из-за легкой дымки на небе. Герта все больше и больше отставала от Тристана, потому что кусты шипами цеплялись за ее плащ, потому что юбка намокла от снега и стала страшно тяжелой, потому что каждый новый шаг давался ей много труднее предыдущего. Но ее гнала вперед мысль, что она должна быть рядом с Тристаном, когда он доберется до места. Зачем, чтобы увидеть, как Лягушки отомстят ему? Не знаю, не знаю, подумала она, напрягая все силы, чтобы нагнать его.
Тем временем Тристан достиг уже первого ряда камней. Он ни разу не оглянулся. Герта давно перестала прятаться. Он скоро совсем пропадет из вида! Она подобрала юбку и, тяжело дыша, побежала за ним.
Ага, вон он снова; но как до него далеко! Ладно, когда он доберется до последнего ряда камней, до стены, ему придется пройти вдоль нее до прохода. Поэтому ей удастся выиграть несколько драгоценных секунд, если она выберется на Старую Дорогу прямо сейчас. Сказано — сделано: проваливаясь в сугробы, Герта кинулась в направлении дороги. Дыхание со свистом вырывалось из ее груди.
Копье она оставила в зале и нащупывать дорогу теперь было нечем; кроме того, вдруг сильно заболел бок. Но, стиснув зубы, она продолжала свой путь. Уже видны впереди ворота. Тристан все-таки немного опережает ее.
Внезапно наверху одной из колонн вспыхнул холодный свет. В голубом сиянии собственные руки, которые она раскинула в сторону, чтобы не потерять равновесие, показались Герте изъеденными болезнью.
Тристан ступил в проход и остановился. Он словно в упор разглядывал то, что его поджидало внутри. На поясе у него висел меч, через плечо перекинут был лук. Он вышел из трактира во всеоружии, но до сих пор почему-то не обнажил меча и не наложил стрелу на тетиву.
160 
