Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
132 
– Что? – спросила та.
Голос у нее ни с того ни с сего испуганно зазвенел, и она попятилась назад, к стоявшей у бровки тротуара иномарке, расширенными глазами глядя прямо в лицо Буры. В следующее мгновение Бура сообразил, что смотрит она не просто в лицо, а точнехонько в переносицу, и понял, что узнан.
– Что? Да так, мелочь. Утонул твой Игорек, а тебе пожелал долгой жизни. Жаль, что это у тебя не получится, – сказал Бура и вынул из кармана пружинный нож с костяной рукояткой и узким, отточенным до бритвенной остроты, любовно отполированным лезвием.
* * *
– Какая муха тебя укусила? – спросил Федор Филиппович, недовольно хмуря густые, кустистые брови. – Ей-богу, будто клея нанюхался! Понес какую-то околесицу... Что это за чушь насчет того, что Митрофанова – наводчица, да еще и троюродная сестра Чебышева?
Прежде чем ответить, Глеб покосился в зеркало заднего вида. Прямое, как стрела, залитое медно-красными лучами заходящего солнца шоссе просматривалось в обе стороны километра на полтора, если не на все два. Оно было идеально пустым – таким пустым, что трудно было поверить в существование километровых пробок и прочих прелестей большого города, поджидавших их в каком-нибудь получасе езды отсюда. Малиновый солнечный диск висел над темными придорожными кустами слева от них, и сухой, розоватый от заката асфальт шоссе был неровно разлинован длинными синеватыми тенями.
– Почему же обязательно чушь? – сказал наконец Сиверов.
Федор Филиппович заметил взгляд, брошенный Глебом на спидометр. Они отъехали от загородного дома Назарова уже километра на три, и генерал, хорошо знавший своего лучшего агента, мог биться об заклад, что его интересовала вовсе не скорость, а именно пройденное расстояние. На скорость Слепому было глубоко плевать, он выбирал ее, руководствуясь не показаниями спидометра, а собственными ощущениями и степенью спешки. И этот взгляд в зеркало – взгляд профессионала, проверяющего, нет ли за ним слежки... Сопоставив первое со вторым, Федор Филиппович немного поразмыслил и решил пока ничего не уточнять.
Как он и ожидал, Глеб не стал придавать своему уклончивому ответу более развернутую форму. Тогда Федор Филиппович решил поболтать о пустяках, пока суд да дело.
– Нет, правда, – сказал он, – я тебя сегодня просто не узнаю. С каких это пор ты начал преподносить женщинам такие подарки? Да еще в день рождения...
Сиверов едва заметно усмехнулся.
– А чем плох подарок? – сказал он. – Стоит, как хорошая золотая побрякушка с камешками, а пользы от него не в пример больше. Согласитесь, что дарить Ирине Константиновне золото или, скажем, нижнее белье в присутствии ее... э-э-э... друга было бы, мягко говоря, бестактно.
– Ах, вот оно что! – воскликнул генерал, на минуту забыв даже о Чебышеве и Митрофановой. – Значит, ты подарил ей пистолет исключительно из соображений такта! Да ты просто кладезь хороших манер! Тебе не приходило в голову написать популярную книжицу на эту тему? Этакий самоучитель современного этикета. Я бы, например, прочел этот опус с огромным интересом, а то чувствую, что здорово отстал от жизни. В мое время в подобных случаях, как правило, обходились букетом цветов и, может быть, коробкой шоколада. Но подарить женщине "глок"...
– Дался вам этот "глок", – проворчал Сиверов, вытряхивая из пачки сигарету и прикуривая от зажигалки. – В конце концов, она работает вместе с нами, участвует в расследовании дела, которое чуть ли не каждый день приносит по трупу... Вы же не позаботились выдать ей табельное оружие!
– А ты, значит, исправил мое упущение, – саркастически заметил Потапчук. – Ай, молодец! А ты не подумал, что твой подарок может оказаться для нее опаснее, чем вся московская братва, вместе взятая?
– Да ничего ей не сделается, – лениво ответил Сиверов, дымя зажатой в углу рта сигаретой. – Разве что ноготь ненароком сломает или там палец затвором прищемит... Это просто пугач, Федор Филиппович. У меня сердце кровью обливалось, когда я спиливал боек. Такую хорошую вещь пришлось испортить! Но не "Макаров" же ей дарить, в самом-то деле...
– Так, – сказал генерал Потапчук и откинулся на спинку сиденья. – Вот теперь я действительно ни черта не понимаю.
– А что тут понимать? Вы посмотрите, какая женщина! Машина у нее иностранная, тряпки заграничные, вкус утонченный, манеры дорогостоящие... И вдруг – "Макаров"! Фи! Разве что такой, как был у того полковника-оборотня из МУРа – с золотым курком и гравировкой по всей поверхности... Да и то... Тот полковник, по-моему, был просто дурак. "Макаров" с золотым курком – это же все равно что "запорожец" с антикрылом от болида "Формулы-1"...
132 
