Последние отзывы

  71  

– Ты меня что, – спросил он, – подставляешь?

– Каким образом?

Ашер кончил стучать по клавиатуре, нажал клавишу распечатки, после чего машинка – умная машинка – мгновенно распечатала письмо и выбросила его наружу.

– А теперь ещё моя подпись, – заметил Ашер.

– Конечно, оно же от тебя.

Он сложил письмо пополам, написал на чистом конверте адрес по образцу с конверта, подписанного Манни… и вдруг поразился: где это они раздобыли домашний адрес Линды Фокс? А ведь вот он, аккуратно выведен детской рукой. И не «Золотой олень», а частный дом. Шерман-Оукс. Странно, подумал он, неужели Линда Фокс не позаботилась о конфиденциальности своего адреса?

А может, и нет. Её же мало кто знает, как было ему неоднократно сказано.

– Вряд ли она ответит, – сказал он, заклеивая конверт.

– Ну что ж, сколько-то там серебряных монеток перейдёт из рук в руки.

– Волшебная страна, – мгновенно среагировал Ашер.

– Что? – вздрогнула Зина.

– «Серебряные монетки». Это же название старой, очень популярной детской книжки. В ней есть утверждение: «Чтобы проникнуть в волшебную страну, нужна серебряная монетка».

У него у самого в детстве была такая книжка. Зина рассмеялась. Немного, на его взгляд, нервно.

– Зина, – сказал он, – я же чувствую, здесь что-то не так.

– Насколько мне известно, всё тут очень даже так. – Зина ловко выхватила из его руки конверт. – Я сама его брошу, – пообещала она.

– Спасибо, – сказал Херб. – Ну так что, теперь ты опять на сто лет исчезнешь?

– Конечно же, нет.

Чуть подавшись к Ашеру, она выпятила губы и звучно его чмокнула.

Он огляделся по сторонам и увидел бамбук. Но в этом бамбуке блуждали красные пятна, подобные огням св. Эльма. Яркий, сверкающий красный цвет казался живым. Он собирался в отдельных местах, и там, где он собирался, образовывались слова, что-то вроде слов. Казалось, что мир стал текстом, обрёл дар речи.

Что я здесь делаю? – спрашивал он, дико озираясь. Что случилось? Минуту назад я был совсем не здесь. Красный цвет, сверкающий огонь, подобный зримому электричеству, писал для него послание, разбросанное по бамбуку, по детским качелям, по сухой, короткой траве:

ВОЗЛЮБИ ГОСПОДА БОГА ТВОЕГО ВСЕМ СЕРДЦЕМ ТВОИМ, И ВСЕЮ ДУШОЮ ТВОЕЮ, И ВСЕЮ КРЕПОСТИЮ ТВОЕЮ, И ВСЕМ РАЗУМЕНИЕМ ТВОИМ

Да, сказал он. Он боялся, но жидкие языки огня были настолько прекрасны, что восхищение превозмогало в нём страх; он смотрел, словно очарованный. Огонь двигался, появлялся и исчезал, тёк то в одну, то в другую сторону, образуя заливы и омуты, и он понимал, что видит живое существо. А вернее – кровь живого существа. Этот огонь был живой кровью, но кровью магической, не физической кровью, но кровью преображённой.

Дрожа от страха, он протянул руку, тронул кровь и содрогнулся всем телом, и он знал, что живая кровь вошла в него. И тут же в его мозгу образовалось слово:

БЕРЕГИСЬ!

Помоги мне, жалко взмолился он. Подняв голову, он посмотрел в бесконечное пространство, он увидел дали настолько неоглядные, что он был не в силах их понять – пространство простиралось всё дальше и дальше, и он сам расширялся вместе с этим пространством.

О Господи, сказал он себе и вновь содрогнулся. Кровь и живые слова, и некая разумная сущность, воссоздающая мир – или мир, её воссоздающий, нечто замаскированное, затаившееся, некая сущность, знающая про него. Его ослепил ярко-розовый луч света; он ощутил жуткую боль в голове и зажал глаза ладонями. Я ослеп! – понял он. Вместе с болью и розовым светом пришло понимание, теперь он отчётливо знал, что Зина – не обычная, смертная женщина, и он знал, что Манни – не обычный, смертный мальчик. И мир, где он находится, – не реальный мир, он знал это потому, что так сказал ему розовый луч. Этот мир был симуляцией, и нечто живое, разумное и сочувствующее хотело, чтобы он это знал. Нечто заботится обо мне, понял он, и оно проникло в этот мир, чтобы меня предостеречь, и оно замаскировалось под этот мир, чтобы его творец, владетель этого нереального царства, не заметил, не прознал, что оно здесь, не догадался, что оно мне сказало. Это страшный секрет, подумал он. Я могу быть убит за то, что я его знаю. Я попал в…

НЕ БОЙСЯ.

– О'кей, – сказал он, продолжая дрожать. Слова внутри его головы, знание внутри его головы. Но он оставался слепым, и боль тоже не проходила. – Кто ты? – спросил он. – Скажи мне своё имя.

  71