– Папочка, а ты смешной!
– Аннушка! – тихо, но строго сказала бабушка.
– Я хотела сказать – веселый. Папа, а ты меня сразу узнал потому, что я очень похожа на Юлю?
И тут Дмитрию Мишину удалось сказать те самые слова, которые были Ане дороже всех других его ласковых слов:
– Нет, дочка, совсем не потому, хотя у вас с Юлькой, можно сказать, одно лицо на двоих. Но характером вы совсем разные. Я как глянул на тебя, так и ахнул – маленькая Нина! У тебя все движения мамины, взгляд мамин, походка мамина. Да это понятно, ты ведь рядом с ней жила все эти десять лет.
Аннушка подошла к отцу и положила свою голову ему на плечо, как жеребенок. Мишин погладил ее по волосам и поцеловал в макушку.
– А Юлька в меня пошла и характером, и повадкой. Вот она обрадуется, когда я ей привезу сестричку!
– Папа, а почему ты ее зовешь Юлькой, а не Юлей или Юленькой? Меня никто Анькой никогда не зовет, даже хулиган Виктор из шестого «А».
– Тебя Анькой назвать ни у кого просто язык не повернется. А Юлька – она Юлька и есть, ее по-другому не назовешь. А вот тебя мне хочется называть не Аней или Анной, а как бабушка Настя – Аннушкой. Можно?
– Можно.
Потом она тихо спросила:
– Папа, а ты разрешишь мне иногда звонить бабушке по телефону?
– Да звони хоть каждый день!
– Каждый день не получится: бабушке тяжело ездить на главпочтамт.
– На главпочтамт? Ах да… Какой же я рассеянный! Анастасия Николаевна, вы мобильником умеете пользоваться?
– Нет, конечно.
– Жаль, а то бы я вам свой оставил. А где у вас тут телефонная станция, вы не знаете?
– Понятия не имею. А что это вы задумали, Митя?
– Да надо бы вам телефончик поставить, чтобы вы с Аннушкой друг по дружке не очень скучали.
– Ну, это длинная история, мне не дождаться, пока очередь подойдет.
– Почему это не дождаться, бабушка? – с подозрением спросила Аня.
– Да потому, что пока подойдет очередь, не только каникулы кончатся, но и вы с сестрой школу окончите.
– А, ты вот о чем… Папа, а у тебя случайно нет с собой Юлиной фотографии?
– Конечно, есть. Хочешь взглянуть?
– Очень хочу.
Мишин полез в карман своего бордового пиджака, висевшего на спинке стула, и достал толстый бумажник, а из него – пластиковый футляр с фотографией. Он протянул его Ане:
– Вот, полюбуйся на свою копию. Это и есть наша с тобой Юлька.
Аня взяла пластиковый прямоугольник и стала пристально разглядывать лицо девочки на фотографии.
– Папа, но она же совсем на меня не похожа! У нее волосы рыжие, брови и ресницы черные, а у меня все это – светлое. Вот, разве ты не видишь? – И она подняла к нему свое лицо.
Мишин засмеялся и поцеловал ее в нос.
– У Юльки точно такие же, как у тебя, и брови, и ресницы, и волосы, только все это у нее перекрашено черт знает в какой цвет.
– Еще бы ему не знать, когда он сам ей подсказывает! – сказал Димитриус.
– Ты о ком? – удивился Иоанн.
– Да о черте, которого помянул Ми-тя, – о бесенке по имени Прыгун. Это он Юльку учит краситься. Он и Жанна.
Услышав из уст зятя слово «черт», бабушка Настя чуть нахмурилась и вздохнула. Тот ничего не заметил и продолжал:
– Юлька все время что-нибудь со своим лицом вытворяет. Это она Жанне подражает. Кстати, переверни-ка Юлькину фотографию.
Аня перевернула пластиковый футляр: с другой его стороны была фотография очень красивой черноволосой и зеленоглазой женщины.
– Кто это, папа?
– А эта красавица – Жанна. Если вы с Юлькой согласитесь, она станет вашей новой мамой.
– Мачехой? – спросила Аня, сдвинув брови. – Папа, я не…
– Аннушка! – предостерегающе сказала бабушка, и девочка послушно замолчала.
– Ну, не будем забегать вперед, – сказал Мишин, собираясь спрятать футляр с фотографиями обратно в бумажник.
– Митя! Я бы тоже хотела взглянуть на вашу избранницу, а уж на Юлю – тем более.
– Ох, простите, Анастасия Николаевна, я не подумал!
– Не успели подумать, – улыбнулась бабушка и стала разглядывать фотографии.
– Да, в самом деле, одно лицо с Аннушкой, хоть и выкрашены волосы. Взгляд только совсем другой: сразу видно, Митя, что балуете вы ее беспощадно.
– А как же!
– Ну, а это, значит, и есть Жанна? Да, эффектная женщина.
Аня, конечно, заметила, что слово «эффектная» в устах бабушки прозвучало совсем не одобрительно. Она поежилась, а потом подумала: «Ладно, с папой рядом я никого бояться не буду…».