104 
Выписавшись – или, вернее, сбежав из больницы при активном пособничестве доброго доктора Айболита, свято чтившего клятву Гиппократа, – Юрий не стал заходить домой. Еще в больничной палате, сидя на койке и нашаривая босыми ногами казенные тапочки, он твердо решил, что дома у него временно нет. Уж если ребята, напавшие на него в парке, знали о его контактах со Светловым, то можно было не сомневаться, что Юрий уже некоторое время находится под их пристальным наблюдением. Так что дома его наверняка ждала засада. В принципе, если бы его организм находился в рабочем состоянии, повстречаться с этими типами еще раз было бы заманчиво – по крайней мере, их не пришлось бы вычислять и разыскивать по всей Москве. Но упомянутый организм пребывал в полуразрушенном виде, и драться ему, организму, пока что было противопоказано.
Когда-то, «конструируя» личность Ивана Ивановича Иванова, Юрий рассчитывал именно на такое развитие событий, и поэтому домой ему заезжать было незачем.
Он добрался до Марьиной Рощи на такси, отдал водителю все, что осталось в бумажнике после расчета с добрым доктором, зашел в круглосуточную аптеку, а оттуда направился прямиком к гаражу, предварительно проглотив всухомятку четыре таблетки анальгина – самого сильного обезболивающего, которое ему смогли продать без рецепта.
В дежурном продовольственном магазине на углу он купил пачку сигарет и сразу почувствовал себя лучше: привыкнув к определенному сорту табака, Юрий не получил никакого удовольствия от той отравы, которой угощал его врач, а курить хотелось. Помимо сигарет, Юрий приобрел бутылку дешевого вина, колечко ливерной колбасы и рассовал это богатство по карманам куртки.
Ворота кооператива были закрыты и заперты изнутри на засов, но калитка, как обычно, стояла настежь.
Рослый лохматый кобель с дамским именем Жучка, учуяв чужого, торопливо выцарапался из своей комфортабельной, накрытой от дождя ржавым автомобильным капотом конуры, гавкнул пару раз, а потом узнал Юрия и подбежал здороваться, льстиво припадая к земле и заискивающе виляя пышным, увешанным прошлогодними сухими репьями хвостом.
– Лизоблюд ты, Жучка, – сказал ему Юрий, вынимая из кармана колбасу. – Шайтан бы на твоем месте лучше с голоду околел, чем взял еду из чужих рук. Фигня ты четвероногая, а не сторож.
Тем не менее колбасу он Жучке отдал, поскольку покупал ее специально для пса. И вообще, сравнивать Жучку с Шайтаном было глупо и бессмысленно – все равно что сопоставлять «Запорожца» и «БМВ».
Разобравшись с Жучкой, Юрий огляделся. В застекленной будке у ворот сторожа не было. Час был ранний, очистившееся от туч небо еще только-только начинало светлеть. Юрий посмотрел на свои разбитые часы и обнаружил, что они все-таки остановились. Потом из-за угла сторожки, прихрамывая, вышел Кузьмич. Юрий поприветствовал его и вручил презент – бутылку вина.
Кузьмич держался с Юрием не менее приветливо, чем Жучка, разве что хвостом не вилял и по земле не стелился. Морщинистая ладонь жадно сомкнулась на горлышке бутылки, утонувшие в густой сетке морщин блеклые глаза умиленно блеснули – старик, как и его пес, радовался подачке. «Фигня ты, Кузьмич, а не сторож», – подумал Юрий, но говорить этого вслух, конечно же, не стал.
– Вань, с рукой-то что? – заискивающе спросил Кузьмич, когда Юрий уже направился к своему гаражу.
– Да ерунда, – сказал Юрий через плечо, демонстрируя тем самым свое нежелание торчать у ворот и точить лясы с изнывающим от скуки сторожем. – Помогал приятелю на даче крышу крыть да и свалился.
– Ай-яй-яй, – сочувственно заохал сторож, но Юрий бесцеремонно оставил его реплику без внимания и быстро зашагал по ухабистой дороге, исчерченной следами рано покинувших свои стойла автомобилей.
Ключ от гаража, к счастью, не потерялся во время драки. Юрий повсюду носил его с собой. Это было не совсем удобно, зато давало ему дополнительную степень свободы: так он мог, не заезжая домой, в любой момент превратиться в Иванова.
Гараж встретил его запахами бензина и сухой штукатурки. В полумраке блеснули круглые фары стоявшего на яме джипа; Юрию показалось, что машина глядит на него с укоризной, и он приветственно похлопал ладонью по чистому и сухому, тупо обрубленному капоту.
– Привет, старичок. Скучаешь? Застоялся? Ну ничего, скоро мы с тобой прокатимся. Так прокатимся, что чертям тошно станет, ей-богу!
Он запер за собой дверь, включил в гараже свет, морщась от боли в избитом теле, пролез под передним бампером джипа и спустился в яму. Здесь тоже было сухо, светло и чисто; вдоль стен тянулись деревянные полки, заставленные пустыми и пыльными трехлитровыми банками, доставшимися Юрию в наследство от прежнего владельца гаража, а также иным ненужным хламом. В углу подвального помещения стояла бочка с бензином, поверх нее валялся небрежно брошенный обрезок резинового шланга; рядом с бочкой выстроились в ряд четыре канистры – рябые от ржавчины, мятые, они имели такой вид, словно ими начали пользоваться еще при царе Горохе.
104 
