Последние отзывы

  30  

Майков еще раз с удовольствием оглядел двор. Да, получилось неплохо. А когда трава окончательно взойдет, когда из расселины базальтовой стены, пенясь, ударит водопад, когда в пруду, лениво шевеля хвостами, начнут плавать жирные карпы, а среди вечнозеленых кустов вспыхнут молочным светом низкие, чуть выше колена, светильники с матовыми коническими плафонами, когда высаженные на горках и холмиках деревья зацветут, покрывшись похожими на пену для бритья облаками белых и розоватых лепестков, – вот тогда и только тогда можно будет звать гостей на новоселье.

Майков обернулся и посмотрел на дом. Дом был большой и красивый, со множеством выступов и пристроек, с застекленной террасой, гладкими кремовыми стенами и островерхой крышей, крытой зеленой металлочерепицей. Зеркальные стеклопакеты весело сверкали на солнце. Одно окно было приоткрыто, и было слышно, как внутри играет музыка.

Да, дом был хорош, но к нему Майков уже успел привыкнуть, а вот преображенный двор еще не утратил для него прелести новизны, и Виктора Андреевича все время тянуло сюда, на свежий воздух, на солнышко, на простор – постоять, полюбоваться и заодно лишний раз проверить, все ли в порядке, не забыл ли чего-нибудь этот очкастый умник, ландшафтный архитектор.., как его… Лукьянов, что ли?

Майков снова повернулся к дому спиной, закурил и стал смотреть на бездействующий пока водопад, воображая, как это будет выглядеть, когда пустят воду. Скорей бы уже, что ли! Чего они там, в самом деле, возятся? Сколько можно тянуть кота за хвост?

Майков был рослым девяностокилограммовым брюнетом тридцати семи лет от роду, с широким скуластым лицом, живыми нагловатыми глазами и тяжелым подбородком. Манеры его производили странное впечатление: находясь в так называемом приличном обществе, он выглядел слегка заторможенным. Казалось, Виктор Андреевич тщательно взвешивает каждое слово и заранее обдумывает любое движение, мысленно сверяя его с недавно заученными правилами хорошего тона. Так оно, в сущности, и было. Майков только-только выбился в люди, и ему приходилось внимательно следить за собой, чтобы чего-нибудь ненароком не сморозить. Времена как-то незаметно изменились, и теперь две судимости, «ТТ» за пазухой, навороченный джип и несколько сот тысяч добытых весьма сомнительным путем денег уже не служили, как раньше, залогом успеха в жизни и боязливого уважения окружающих.

Впрочем, очень могло быть, что переменились не времена, а сам Виктор Майков, для своих – папа Май или просто Май.

Повзрослел он, что ли, остепенился? Так или иначе, но перепродажа краденых дорогих авто, сделки с контрабандным спиртом и взимание дани с уличных распространителей скверного героина, а также обусловленный всеми вышеперечисленными занятиями весьма специфический круг общения Майкову как-то наскучили. Его вдруг потянуло в легальный бизнес, причем в бизнес настоящий, большой. Конечно, бандитов хватало и там, но все же. – Все же Майкову не хотелось, чтобы на презентациях и светских приемах, без которых он с некоторых пор не мыслил себе настоящей, полнокровной жизни, на него показывали пальцем и шептались у него за спиной. Денег для начала настоящего большого дела у него теперь хватало, а вот с имиджем до сих пор были определенные проблемы. Над манерами следовало хорошенько поработать, и Майков работал. Нет, а чего, в натуре?.. Пускай он начинал обыкновенным быком, но это же не означает, что он должен оставаться быком до седых волос! В приличном обществе и выглядеть следует прилично, как подобает. Ну а если подопрет однажды нужда, если снова придется разбираться с кем-то по понятиям, папа Май уж как-нибудь сумеет перетереть деловой базар, не ударив в грязь лицом.

Так-то, пацаны.

Нет, некоторые, конечно, могут по этому поводу улыбаться и делать пренебрежительное лицо: дескать, черного кобеля не отмоешь добела. Ну, так в этом же и фишка! Что, папа Май – дурак, что ли? Сам брюнет, знает, что черную шерсть мылом отмывать бесполезно. А вот перекисью – это да, это сколько угодно. Отбелить, перекрасить, и будет хоть блондин, хоть шатен, а хоть и вовсе рыжий. Или зеленый в красную полоску, это уж кому что нравится. Гадай потом, какая у него от природы была масть! Вроде на блондина смахивает, а в натуре, внутри, в генах – все равно черный. Черный как сажа, как ночь в угольном подвале. Черный. И тому, кто вздумает пренебрежительно улыбаться в его адрес, следует хорошенько подумать о своем поведении. Мало ли что он выглядит как болонка! Прыгнет разок, щелкнет челюстями, и каюк. Так и подохнешь с пренебрежительной ухмылкой на гладкой роже, козел. С ней, с этой твоей поганой ухмылочкой, тебя и закопают. Прикинь, оркестр играет, вдова слезами обливается, голосит, а ты лежишь в сосновом ящике и ухмыляешься как идиот! Хороша картинка? Ну, так вот и держи свои ухмылки при себе, здоровее будешь…

  30