131 
И вновь промахнулся.
Хотел пробить голову здоровяка, а вместо этого попал гарцевавшей лошади в глаз. Та крутанулась на месте и завалилась на бок, придавив всаднику ногу.
– Там! – заорал кто-то из набаторцев.
Двое кавалеристов спешились и бросились к кустам. Лук с трудом зацепил козьей ногой тетиву, разогнулся, взводя арбалет. Он слышал боевой клич Га-нора, звон стали, треск кустов. Выхватив из зубов болт, дрожащими руками утвердил его на ложе и только после этого поднял взгляд. Ближайший враг находился в пяти шагах от него.
Стражник упал на правое колено и нажал на спусковой крючок еще до того, как окончательно поднял арбалет. Болт ударил человека в нижнюю часть живота. Второй набаторец оказался рядом, и Лук едва успел подхватить с земли щит, когда тот атаковал.
Сражаться в густом орешнике оказалось сложно. Ветки мешали набаторцу размахивать длинным мечом. Лук отразил щитом довольно слабый удар сверху, тут же пихнул врага снизу вверх и едва не разбил ему лицо. Но молодой парень ловко поднырнул под щит, собираясь ткнуть противника мечом под ребра, однако забыл о кинжале и проворонил короткий удар в ухо.
Сорвав с пояса кистень, стражник выскочил на дорогу, на ходу разматывая лязгнувшую цепь. У края леса лежала лошадь с перерубленной передней ногой, а рядом с ней ее обезглавленный хозяин. Га-нор сражался с двумя уцелевшими всадниками. Один из них оказался опытным бойцом, второй был ранен в бедро.
Лук заметил, что здоровяк, по-прежнему придавленный убитой лошадью, дотянулся до арбалета и пытается натянуть его. Стражник крутанул кистень, заставив тяжелый шипастый шар описать в воздухе неправильный круг, и с размаху опустил его на незащищенную голову набаторца. Смачно и мерзко хрустнуло. Стараясь побороть неожиданно подступившую тошноту, Лук потянул рукоять на себя, высвобождая окровавленный шар из месива, в которое превратилась человеческая голова. Он знал, что поступил правильно, добив покалеченного, остававшегося опасным, но все равно чувствовал себя донельзя гадко.
Раненый кавалерист бросился на стражника, но тому удалось, вовремя раскрутив «морского ежа», отогнать набаторца назад. И, когда Га-нор разобрался со своим противником, всадник развернулся и, нахлестывая коня, помчался прочь.
– Упустили! – прорычал сын Ирбиса.
– Ну и Бездна с ним!
– Он может посадить нам на хвост весь Набатор. За век не сбросим.
– Эй! Да ты же ранен, лопни твоя жаба!
По левому боку рыжего расползалось кровавое пятно.
– Ничего. Царапина. Не опасно. Сейчас зашью. Попытайся поймать их коней. Только осторожно. Они с норовом. И сходи за арбалетами. Давай. Не стой столбом. Нечего здесь торчать.
Луку удалось поймать трех из пяти скакунов. Затем он слазил в кусты за арбалетами.
Га-нор уже порыскал в набаторских сумках, разорвал на бинты чью-то чистую рубаху и теперь орудовал кривой иглой:
– Собери еду. Все, что найдешь.
– Может, помочь?
– Оставь. Сам справлюсь.
– Куда мы теперь?
– На север. Если все сложится удачно, обойдем Альс по дуге и выйдем к западным склонам Слепого кряжа. Предгорья помогут спрятаться от чужих глаз. Проберемся к Орлиному гнезду, а там уже и до Катугских гор рукой подать.
– Между кряжем и горами полно чужих войск.
Рыжий усмехнулся в усы:
– Места там дикие. Я знаю тропы.
– Все равно мы не пройдем Лестницей Висельника.
– Возможно. Подумаем об этом позже. Собирайся в дорогу. Нечего здесь рассиживать.
– Если Лестница взята, что мы тогда будем делать, скажи на милость, лопни твоя жаба? – не успокаивался Лук.
Но Га-нор ему так и не ответил. То ли не знал, то ли просто не хотел расстраивать раньше времени…
– Не ожидать тебя видеть вновь, человече, – произнес Гбабак, как только стражники ушли.
Признаться честно, я тоже не ожидал. Но меня и Шена (сейчас запертого по соседству) вернули в темницу. Лаэн увела Ходящая-отступница, и где теперь держат мое солнце я, к сожалению, не знал. Мы едва успели обмолвиться парой слов, прежде чем нас разлучили.
– Юми говорить, что твой невесел.
– А с чего мне веселиться?
– Твой жить. А это бес-цен-но. Разве не таква?
– Так, – подумав, согласился я. – Все так, блазг.
– Тогда глядеть веселей. Все не таква уж и плохо. Нам оставить фонарь.
Не знаю, к чему жителю болот понадобился свет. Блазги прекрасно видят в темноте. Но Гбабак – особенный парень. И, судя по всему, большой оптимист.
131 
