84 
– Получилось?
– У меня – да. У него – не очень. Посмотри на это, – сказал я, протягивая стрелу с костяным наконечником.
Она с явной опаской взяла вещицу двумя пальцами и поднесла к глазам.
– Откуда у него эта мерзость, хотела бы я знать.
– Она – не единственная. Стоит задуматься, зачем он таскает их с собой, а?
– М-да, – Лаэн придирчиво изучила наконечник.
– Он успокоит Тиф?
– Что? А… Тиф. Вне всякого сомнения. С Проклятой случилось бы то же самое, что и с Ходящей, которую мы отправили в Счастливые сады. Никто из носителей Дара не выживет. Я уже рассказывала о подобных артефактах. Их создали задолго до появления Лепестков Пути. Гинора говорила, что в последний раз Башня такой штукой воспользовалась, чтобы убить Скульптора. Затем много веков это оружие считалось утерянным. Полагали, что их украли Круги Сдиса. Но «Выжигающих нити» спрятали, и очень надежно – артефакты выплыли только во время Темного мятежа. Во всяком случае, Гинора говорила, что Оса – одна из лидеров восстания – погибла с помощью ножа из такого материала. Но в войне Некромантов их не использовали – это точно.
– Почему? С Проклятыми можно было бы покончить очень быстро.
– Не знаю. После мятежа артефакты вновь спрятали и «нашли» только теперь. Уверена, что Шен их получил от Цейры Асани. Как и мы.
Она вернула мне стрелу.
– Осталось понять, для чего ему их дали.
– Не думаю, что из-за нас. Ее плетение в моей «искре» – гораздо более действенное средство контроля, чем вспыльчивый мальчишка с костяшкой в руках. Это не в духе Матери. Мы и так у нее на крючке, зачем отдавать бесценные предметы Целителю, который не слишком умел?
– Убить – это не магией швыряться, – возразил я, вспоминая о том, как ловко Шен наколол Гнуса на нож.
– Думаю, ты не прав, дорогой. Он с нами. Во всяком случае, до Радужной долины.
– Мне бы твою уверенность, – вздохнул я. – Что с Даром?
Она помолчала, затем ответила неохотно:
– Тиф опять выжала меня досуха. Потребовалась сила всей «искры», чтобы противостоять ей. Теперь я мало что могу. Потребуется время, прежде чем Дар вернется. Но на пару припрятанных в рукаве фокусов меня вполне хватит. – А затем мысленно закончила: «К тому же, я в состоянии разговаривать с тобой, не открывая рта».
– Ладно. Прорвемся. Война идет на востоке, западная часть равнин Руде вряд ли представляет для нас опасность. Никакой магии Сдиса и прочей дряни тут быть не должно. Если что приключится, справимся своими силами.
В этот момент в дверь постучали и, не дожидаясь нашего ответа, на пороге появился капитан Даж. Хмурым взглядом изучил каюту и помрачнел еще больше:
– Если Гроган вам не по вкусу, то самое время нас покинуть. Не передумали?
– Нет.
– Тем лучше. Матросы приготовили шлюпку, и ваш друг уже сгружен на банку. Можете отчаливать, как только соберете вещи.
– Как насчет того, чтобы уступить нам арбалет?
Даж задумчиво прищурился.
– Так и быть. Уступлю. Бесплатно.
– С чего такая щедрость? – памятуя о том, сколько он содрал с нас за одежду и каюту, я не мог удержаться от язвительного замечания.
– Для добрых людей мне арбалетов никогда не жалко. Прошу на палубу.
Я кивнул. Утомительное морское путешествие, наконец, подошло к концу.
Глава 14
Укрытая от чужих глаз сваленными бастионом старыми ящиками и защищенная с тыла гнилой шлюпкой с продавленным дном, Тиф сидела на берегу. Вместе с исчезающим на горизонте пятнышком паруса умирала ее надежда. Ей было больно, обидно и страшно. Она безумно устала от постоянной, изматывающей и ужасающе-бесконечной погони. Дочь Ночи угнетало, что она не может воспользоваться Даром в полную силу. Ожидала предательства от Тальки. Боялась, что та не сможет помочь.
Все это превратилось в отчаянье, а затем (вместо вспышки ярости и гнева) закончилось банальными слезами. Проклятая, стесняясь самой себя, не понимая, как такое вообще возможно, самозабвенно и взахлеб рыдала. Сейчас у нее было чужое тело, чужие глаза, чужие слезы и свое горе.
Однажды Убийца Сориты пыталась вспомнить, каково это – плакать, но все ее слезинки закончились после того, как погиб Ретар. Теперь же она разревелась, точно сопливая девчонка. Спазмы сжимали горло, капельки соленой влаги текли по щекам и холодили губы.
Альсгара все еще сражалась за свободу, земля пылала, а небо рыдало вместе с Тиф, но Проклятую это нисколько не трогало. Сейчас она желала лишь остаться один на один со своим горем, и ей не было никакого дела ни до людей, ни до войны, ни до судеб мира.
84 
