118 
– Вперед во славу короля Франции! – призывал Ларшер.
Победители ворвались внутрь форта, где уже никого не было. Бениовский лежал мертвым с пулей в груди, пронзившей его точно в сердце. Когда его стали тормошить, обыскивая, мечтая найти при нем кошельки с золотом, из карманов его мундира выкатился на пол единственный жалкий франк…
Это был последний франк короля!
Был 1789 год. Веселый сибарит, князь Потемкин-Таврический, навестил в Эрмитаже царственную подругу – императрицу.
– Матушка, – сказал он Екатерине, – чудеса на Руси не переводятся. Сообщу такое, что расцелуешь меня…
Екатерина одарила его поцелуем – в виде аванса:
– Ну, изверг сладостный, жду небывалых сенсаций…
Потемкин сказал, что с корабля сошел на пристань Петербурга некий Иван Устюжанинов, который пятнадцать лет подряд не покидал Бениовского, насмотрелся всякого:
– Жаль, что умер писатель Федька Эмин, а то бы роман о нем сочинил гораздо забавнее, нежели у Дефо полупилось…
Екатерина сама заварила для него чашечку кофе:
– Пей. Говори, что делать с ним будем. Сразу его за ноги разодрать или оставим для писания с него романов?
Потемкин барственно развалился на софе императрицы.
– Ты, матушка, свой кофий сама глотай, а мне вели принесть рассолу огуречного, – указал он. – Чего раздирать-то Ваньку нашего, коли из плена французского уже ободран вернулся?
Екатерина справилась о его происхождении.
– Да сын поповский, – отмахнулся Потемкин. – Из семьи выходцев из Устюга, отчего и фамилия Устюжанинов, а произведен был родителями в славном граде Тобольском.
Екатерина с превеликим удовольствием выпила кофе.
– Вот и ладно! – сказала она, подзывая левретку к себе на колени. – Пусть этот герой романов убирается ко всем чертям в этот Тобольск, и чтобы сидел там тихо-тихо, о своих прошлых делах даже с воробьями не чирикал…
Иван Алексеевич Устюжанинов прожил долгую жизнь, состоя чиновником в Тобольске при разных канцеляриях, и, наверное, не осмелился “чирикать” о прошлом. Сохранились смутные предания, будто он до глубокой старости писал воспоминания… Где они? Впрочем, история – дама капризная, иногда она вдруг сжалится и преподносит чудесные подарки. Не будем терять надежды, что когда-нибудь в завалах архивов рукопись Ивана Устюжанинова отыщется. Это будет сенсация! Ведь скромный чинуша из тобольской канцелярии посетил с Бениовским все континенты земного шара – все, кроме Австралии, и ему было что рассказать своим потомкам…
Очень верно подметил наш писатель Игорь Можейко, указывая, что в путешествии русских с Камчатки “все было первым: первый приход русского корабля в Макао, первое пересечение русскими экватора, первый переход русских через Индийский океан”.
Эразм Стогов, проживший мафусаилов век, смолоду исколесил всю Сибирь и в своих мемуарах признал, что судьба Бениовского еще долго-долго оставалась в народной памяти, именно легенды о нем побуждали каторжан к побегам. А когда их допрашивали, куда собрались бежать, они отвечали:
– Не знамо куда, но хотел искать теплые острова…
Мадагаскар был им неизвестен! Он был колонизирован англичанами в 1810 году, и среди его защитников, сложивших оружие, были и потомки тех русских, что остались на Мадагаскаре после гибели Бениовского. Наша периодика оставила нам богатый материал о жизни этого человека, но до сей поры читатель не может прочесть о нем книгу, не видел о нем кинофильмов. Пожалуй, именно это и заставило меня написать о нем.
Если получилось слишком затянуто, то приведу в оправдание слова старых русских писателей:
– Извините, что написал так длинно, – говорили они. – У меня просто не было времени написать короче…
Солдат Василий Михайлов
В нашей истории бурный и красочный XVIII век, век рыцарства и злодейства, век гордецов и подлецов, как бы окантован двумя мучительными процессами. В начале столетия Россия вышла на побережье Балтики, а весь конец века народ укреплял рубежи государства на берегах Черноморья. Дорога в Бахчисарай далась ценою большой крови, отняв у россиян жизнь нескольких поколений.
Дело это было великое, дело нужное – дело героев, давно позабытых. Сейчас бывшая Таврида стала всесоюзной здравницей, и загорающие в шезлонгах на верандах курортов меньше всего думают о своих пращурах, которые пешком ходили на Крым не ради обретения загара, а едино ради отмщения татарам за беды и насилия.
118 
