Последние отзывы

  101  

Перемещая источник страдания из внешнего мира общества во внутренний мир, мы получаем конфликт с исходным принципом аналитической психологии — принципом удовольствия-неудовольствия. Это базовый закон психического аппарата, согласно которому человек борется за удовольствие и старается избежать неудовольствия. В соответствии с исходными психоаналитическими концепциями этот принцип детерминирует психическое развитие и психические реакции. Принцип реальности не противоречит принципу удовольствия, он просто означает, что реальность предполагает необходимость отсрочки или отказа от определенного удовольствия. Два этих «принципа функционирования психики», как их назвал Фрейд, могут быть валидными до тех пор, пока валидна исходная формулировка мазохизма, то есть пока мазохизм считается сдерживаемым садизмом, направленным против самого себя. Таково объяснение мазохизма в рамках принципа удовольствия, но вопрос о том, как страдание может стать источником удовольствия, все еще остается невыясненным. Это противоречит функции удовольствия. Можно представить, как неудовлетворенное и запрещаемое удовольствие способно обернуться неудовольствием, но не наоборот. Итак, утверждение, что мазохизм состоит в переживании неудовольствия как удовольствия, бессмысленно.

Большинство психоаналитиков полагают, что гипотеза о «навязчивом повторении» вполне приемлема для решения проблемы страдания, и это же понятие удивительно сочетается с теорией инстинкта смерти и потребности в наказании. Правда, это было более чем сомнительное утверждение. Во-первых, оно противоречило принципу удовольствия. Во-вторых, ввело в теорию принципа удовольствия-неудовольствия, имевшую хорошее клиническое обоснование, несомненный метафизический элемент, гипотезу, которая не только не была доказана, но и недоказуема вообще, а кроме того, нанесла ущерб аналитической теории. Предположение состояло в том, что существует биологическая склонность к навязчивому повторению ситуаций неудовольствия. Принцип навязчивого повторения сам по себе ничего не значит, поскольку это лишь термин, а вот формулировка принципа удовольствия-неудовольствия основана на физиологических законах напряжения и расслабления. Пока навязчивое повторение интерпретируется как правило, гласящее, что каждый инстинкт стремится к восстановлению состояния релаксации и как компульсивное стремление снова пережить удовольствие, ничего возразить нельзя. В этой форме концепция была ценным уточнением нашего понятия механизма напряжения и расслабления. Но если рассуждать таким образом, то навязчивое повторение полностью находится в рамках принципа удовольствия; более того, принцип удовольствия объясняет компульсивное повторение переживания. В 1923 году я еще довольно неуверенно истолковал инстинкт как характеристику удовольствия, которое должно повторяться.^[44]

Однако был еще принцип навязчивого повторения, выходящий за рамки принципа удовольствия, который имел особое значение для теории психоанализа; этот принцип использовался при попытке объяснить феномен, который не удавалось объяснить принципом удовольствия. Но получить клинические доказательства навязчивого повторения как врожденной склонности для того, чтобы объяснить многие еще не замеченные и неистолкованные проблемы, было невозможно. Аналитики пришли к предположению о супериндивидуальном навязчивом «принуждении» («anankе»), но в нем не было необходимости для объяснения борьбы за восстановление состояния покоя, так как функционирование либидо, направленное на расслабление, полностью эту борьбу объясняло. Релаксация есть не что иное, как восстановление исходного состояния покоя, что и подразумевается в концепции инстинкта. Кстати, вывод о биологической борьбе за смерть тоже становится излишним, если вспомнить, что при физиологической инволюции организма постепенное умирание начинается, когда дает сбой функция сексуального аппарата, источника либидо. Умирание, таким образом, это прекращение функционирования витального аппарата.

Такова клиническая проблема мазохизма, которая ждала своего разрешения и породила ошибочное предположение, что основой невротического конфликта являются инстинкт смерти, навязчивое повторение и потребность в наказании. В противовес Александеру,^[45] который основывает на этих заключениях всю теорию личности, я придерживаюсь исходной теории мазохизма как единственно возможного объяснения. Правда, я пока не могу ответить на витающий в воздухе вопрос о том, как можно стремиться к неудовольствию и как оно может обернуться удовольствием. Еще более неудовлетворительно заключение Садгера относительно эрогенного мазохизма, особой диспозиции ягодичного и кожного эротизма при восприятии неудовольствия и удовольствия. С какой стати ягодичный эротизм плюс боль будут восприниматься как удовольствие? И почему мазохист переживает как удовольствие то, что другие, когда их бьют по каким-то эрогенным зонам, переживают как боль и неудовольствие? Фрейд разгадал часть этой загадки, когда увидел за фантазией «ребенок, получающий побои» исходную ситуацию, приносящую удовольствие, — «бьют не меня, а моего соперника». Тем не менее вопрос о том, почему побои могут сопровождаться ощущением удовольствия, остается в силе. Все мазохисты говорят, что фантазия об истязании или непосредственные побои вызывают удовольствие и что только так им удается получить сексуальное удовлетворение или сексуальное возбуждение.

  101