60 
Тиа собралась разделаться с наглецом, но тут к валявшемуся на земле посоху подскочил молодой мужчина…
Когда Гнус и Бамут задали стрекача, я напрочь забыл о лекаре. Сбросил со счетов, решив, что толку от него, как от козла молока. Поэтому, когда невесть откуда взявшийся Шен выскочил на дорогу и поднял отброшенный Лаэн посох, я потерял дар речи.
Череп, как это было и раньше, тут же «оплавился» и приобрел новую форму. Белый, как мел, парень, не мешкая, направил посох в сторону напавшей на Лаэн женщины и громко, тщательно проговаривая все звуки, крикнул ту самую фразу, что я уже слышал от моего солнца:
– Ррагон-рро!!!
Череп совсем по-человечески вскрикнул от боли, и в тот же момент в группу врагов ударило ослепительно белое копье света.
Поведение щенка было странным. Чего он хотел достичь тем, что схватил хилсс? В парне совсем не ощущалось никакого намека на «искру».
Но, когда посох «прочел» нового хозяина и изменил форму, у Тиа не осталось времени, чтобы удивляться. Она мгновенно «перевела» часть силы на щит, выброшенный навстречу чужому заклинанию. В следующую уну ее охватил яркий свет.
Боль пронзила каждую частичку тела, заставила выгнуться дугой и издать хриплый, животный вопль муки.
Земля под ногами содрогнулась от ужаса. Перед моими глазами плыли разноцветные пятна.
Шен стоял на том же месте, а посоха некроманта больше не существовало. Он рассыпался, превратился в черные хлопья, которые сразу же подхватил легкий ветерок и, играя, понес по улице. Лаэн больше не кричала. Лиловое пламя на запястьях погасло, и она пыталась встать. Я тут же кинулся к ней, подхватил, поставил на ноги. Ее била крупная дрожь, зубы клацали, на бледных щеках появился нездоровый румянец. Она повторяла одно и то же слово:
– Целитель… Целитель…
– Идти сможешь?
Какое-то мгновение мое солнце смотрела на меня, не понимая, чего я от нее хочу, затем кивнула. Прошла несколько шагов на подгибающихся ногах и едва не упала.
– Я помогу! – Шен оказался рядом, подхватил ее. Парень был мокрым от пота. Из носа текла кровь.
Сосуды в голубых глазах полопались. Но вроде стоит крепко и сил не растерял. Я передал Лаэн ему.
– К лесу! Догоню!
Он с легкостью взвалил ее на плечи и понес к мосту.
Трое из пяти набаторцев мертвы. Один безостановочно кричал. Другой вяло шевелился. Заклятие угодило прямо в них, даже земля вокруг оказалась оплавлена.
Девчонке крепко досталось. Волосы обгорели. Чудом уцелевшее от пламени лицо – один кусок окровавленного мяса. Левого предплечья как не бывало, и она сживала правой уцелевшей рукой культю, пытаясь остановить кровь. И в то же время, несмотря на ужасные раны, ведьма силилась встать на ноги.
Я не дал ей такой возможности и безжалостно расстрелял гадину из лука, всадив в нее три стрелы. Первая ударила в правую часть груди и заставила ее упасть обратно на землю. Вторая угодила в бок. Третья в шею. Не знаю, кем она была, но умерла точно так же, как умирают обычные люди.
Порк, все это время прятавшийся за уличным колодцем, тоскливо завыл. Я, не обращая на него внимания, повернулся и побежал догонять уже находящихся на той стороне реки Шена и Лаэн.
Капитан Грай пришел в себя от бесконечного крика Лая.
– Сейчас. Потерпи, дружище, – прошептал командир гвардейцев разбитыми губами. – Сейчас.
Раненый его не слышал и продолжал выть на одной ноте.
Грай, преодолевая боль, с трудом встал на колени и застонал. Правую руку обожгло так, словно он засунул ее в жаровню с углями. Кровь, текущая из-под шлема, заливала глаза, но, несмотря на это, капитан смог рассмотреть рану. Можно забыть о том, что эта рука когда-нибудь взялась за меч. Большой и указательный палец отсутствовали.
Капитан оторвал от лежавшей рядом с ним окровавленной тряпки, ранее бывшей чьей-то одеждой, кусок и худо-бедно замотал рану. Лай к этому моменту наконец-то перестал кричать. Он был мертв. Набаторец, ежеминутно вытирая лицо от крови, огляделся. Все было кончено. Он единственный, кто выжил после того, как на них набросилась Ходящая. Товарищи и госпожа – мертвы.
Госпожа мертва…
Он не мог в это поверить. Такое не укладывалось в голове. Грай никогда не мог подумать, что те, кого жители этой земли называли Проклятыми, могут умирать. Но Тиа лежала перед ним, вся поломанная и окровавленная, и три стрелы, оставшиеся в ее теле, были немым укором ему.
Он не справился. Не смог. Не оправдал честь, возложенную на него. Опозорил свой род.
60 
