18 
— Но не продолжили поиски?
— Нет, — ответил асиман неохотно.
Атум кивнул, не отрываясь от сложной работы. Он предвидел подобный ответ.
— Почему, позволь узнать?
— Вы исчезли. Мы не могли связаться с вами и подтвердить приказ. И мы подумали, что…
— И вы подумали, что мое недолгое отсутствие освобождает вас от выполнения моих поручений, — мягко произнес Основатель, загибая последнюю спираль. — Значит, девочка до сих пор жива. Это плохо.
— Я немедленно прикажу ученикам возобновить поиск, — откликнулся Амир, но все же не сдержался и позволил себе небольшое замечание: — Хотя я не понимаю, чем может мешать вам неопытная, не слишком умная девчонка.
— Она скоро вырастет и поумнеет, — задумчиво ответил тот, любуясь радужными переливами магического артефакта. — А я не люблю ревенантов. В их способности подавлять магию есть нечто оскорбительное, не находишь?
Амир промолчал, справедливо полагая, что Основатель не собирается говорить ему правду.
Почувствовав приближение Храньи, Атум поднялся из кресла и вышел, не обращая внимания на глухое недовольство магистра. Нахттотерин в отличие от главы асиман выглядела вполне довольной жизнью. Ее новое красное платье добавляло красок бледному лицу и приятно вписывалось в алые покои пироманов.
— Ты закончил? — спросила она, взглянув на только что сплетенную «Сеть» в руках сообщника.
Атум кивнул в ответ. Он не собирался беседовать с ней в коридоре, поэтому жестом велел следовать за собой.
Глянув на ее светящееся преданностью лицо, Основатель снова невольно вспомнил лояльность, которую был готов проявить Кристоф. Кадаверциан казался также искренен, и к чему это привело… Атум помрачнел на мгновение.
Впрочем, в отличие от некроманта маленькая нахттотерин целиком и полностью зависит от него.
Более того, ее приводила в полный восторг возможность действовать рядом с Основателем. Хранью захватывали открывающиеся перспективы. Она была восхищена, что наконец-то обрела столь мощного покровителя, способного защитить ее и оставшихся в живых сторонников от Миклоша, нашедшего ей достойное пристанище в подземельях асиман. Впереди ей мерещились невероятные победы, свобода и власть.
Сейчас нахттотерин внимательно смотрела на шагающего рядом Атума, готовая оказать любую возможную помощь.
Приведя Хранью в круглую комнату, где любил проводить свободное время Амир, он убедился, что их не услышит никто, кроме пламени, шелестящего в круглом бассейне на полу, и лишь тогда сказал:
— Мне нужно поговорить кое с кем из кадаверциан. Точнее, с Кэтрин.
Светлые глаза Храньи изумленно расширились.
— Но она не обладает магическим потенциалом мастеров Смерти и, кроме того, сумасшедшая.
— Меня тоже считают безумным, — улыбнулся Атум. — И меня не интересует ее магический потенциал. Не волнуйся, мы найдем общий язык.
— Я бы с радостью представила вас друг другу, — осторожно начала нахттотерин, мучительно размышляя, — но сейчас кадаверциан, кроме Кристофа, конечно, — она улыбнулась мельком, — сидят у себя в особняке и не контактируют с внешним миром. Вряд ли Кэтрин захочет со мной общаться.
— Не волнуйся, — довольно улыбнулся Основатель. — Я знаю, как выкурить их из гнезда.
Белый особняк в глубине старого сада казался давно покинутым, пустым. Но Основатель знал, что это обманчивое впечатление. В глубине его чувствовалась жизнь.
Альгерт, сидящий за рулем, нервно поглядывал в окно. От Храньи, устроившейся на заднем сиденье, веяло легкой тревогой и жарким любопытством. Ей хотелось знать, как Основатель справится с семьей кадаверциан — обманом или силой. Но сама нахттотерин не хотела ввязываться в предстоящий бой, если он все-таки произойдет.
— Тебе и не придется, — не оборачиваясь ответил на ее мысли Атум. — Почти все я сделаю сам. От вас потребуются минимальные усилия.
— Я могу спросить? — вкрадчиво произнесла девушка. — Зачем тебе Кэтрин?
— Узнаешь. В свое время.
Теплый ветер робко влетал в открытое окно машины. Синяя ночь переливалась мягкими огнями фонарей и светом фар машин. Мокрые от прошедшего дождя тротуары быстро сохли.
— «Сеть» у тебя? — спросил Основатель ученика Храньи.
Альгерт кивнул.
— Что делать, помните? Отлично. Тогда ждите.
— А если Кэтрин поймет, что происходит? Почувствует? — неуверенно произнесла девушка. — Если станет сопротивляться?
18 
