«Крылья огня», мощнейшее заклинание асиман, которое породило нелепые слухи о том, что пироманы могут летать. Действительно могут, превращаясь при этом в живые факелы. Причиняя немыслимую боль врагу, но и испытывая не меньшие мучения сами. Удивительно, что Якоб решился на такое.
Атум еще раз ударил бывшего союзника, вырвался из его огненных объятий и приземлился на пол, за пределами Круга. Асиман рухнул у дальней стены. Смертельно раненный или мертвый. Это уже не имело значения. Основатель был готов убивать и дальше.
Черная воронка, вылетевшая из его руки, смела тхорнисхов и триаду лугата, зацепила нескольких кадаверциан, швырнула на камни Констанс и Стэфанию. Призрачное создание лигаментиа развернуло крылья, превратившиеся в острейшие ножи. Сверкающие лезвия полетели в Основателя, но он в ответ превратил их в безобидные снежинки и развеял по залу.
С глубочайшим удовольствием Атум подумал о том, как убьет Иноканоана, отказавшегося от благородного имени Лигамента, которое он ему дал. Шагнул вперед и вдруг споткнулся… Видение, накатившее из другого мира, было ослепительно ярким, парализующим. Атум увидел, как над ним… над Кэтрин, лежащей в черной траве, склоняется величественное существо. Не материальное, но и не лишенное плоти. Оно было огромным, заслоняющим собой все пространство, прекрасным, хотя и не выглядело человеческим.
Это создание казалось частью неба, земли, и описывать его человеческими словами было так же невозможно, как передать ощущения от вечности. Оно несло в себе гармонию текущей воды и колыхание черных трав.
Задыхающийся, оглушенный Атум почувствовал себя ничтожеством рядом с этим существом… Изменения, которым он себя подверг, на миг показались ему ужасающим преступлением, а новый облик — уродливой насмешкой над благородной бессмертной сущностью. Основатель с болью почувствовал, что мог остаться таким же, он мог сдерживать свои мысли, страсти, желания, разрушающие тот мир, но не захотел утруждаться…
— И все равно ты умрешь! — крикнул Атум, обращаясь к одному из своих братьев.
Затем яростно мотнул головой, пытаясь отключиться от мучительного видения. Зажмурился, открыл глаза и увидел тень того же самого существа, только что склонявшегося над Кэтрин. Окруженный ореолом лилового света, нософорос вскинул руку, молниеносно рисуя в воздухе сложный символ, и вокруг Основателя вспыхнуло бирюзовое пламя портала. Атума поволокло прочь и швырнуло обратно в Круг. Стена снова сомкнулась.
Боковым зрением он заметил бледную невысокую девушку, вбегающую в зал в сопровождении Миклоша Бальзы и кого-то из кадаверциан. Полыхнула еще одна вспышка, но она не могла затмить картину другого мира.
Бархат черной ночи разорвал красный свет. Вокруг тела Кэтрин взметнулись алые искры и осыпали одного из гин-чи-най. Высветили его контур и потекли дальше, превращаясь в непрерывный поток.
Чувствуя, как ревенант пытается блокировать его силу, Атум отмахнулся от нее, отразил удар Жала Нахтцеррет, с удовольствием заметив, как оружие выпало из рук Миклоша. И ощутил боль своего собрата — заклинание, вложенное в Кэтрин, начинало действовать…
Радость от вершащейся мести затмила ярость от пленения. А затем Основатель услышал голос Фелиции. Певучие звуки окутывали его, подобно мягкому покрывалу, лишали желания сопротивляться.
Атум не увидел, как тело соплеменника растворяется в небытии. Оно не осело на траву черным пеплом. Гин-чи-най стряхнул красные искры, ветер подхватил их и понес над полем, гася одну за другой. Основатель почувствовал взгляд родственника — глубокий, печальный. В нем не было ни осуждения, ни гнева. «Значит, Кристоф был прав, — успел подумать Атум, — мои братья сумели понять, как защититься от моей мести». И в этот миг зрение Кэтрин погасло. Чужое пространство наконец убило ее.
Безграничный мир волшебной ночи отдалился, смазался, исчез для Атума теперь уже навсегда. С яростным отчаянием Основатель вновь потянулся к нему, но наткнулся на глухую черную стену. И в следующее мгновение его накрыла оглушающая и парализующая волна… безграничный поток. Стэфания обрушила на него всю мощь, полученную от гин-чи-най, и Атум понял, что захлебывается в нем. Он ударил из последних сил, увидел, как старейшина осела на землю, теряя силы, которые всегда поддерживали ее, успел почувствовать, как жизнь уходит из нее, а спустя секунду понял вдруг, что и сам засыпает. Погружается в теплую, бездонную глубину. Голос Фелиции направлял его и одновременно убаюкивал. Атум следовал за ним, наслаждаясь этими волшебными звуками, почти не замечая, что происходит вокруг.