Особенно,... 
122 
Эти соображения успокоили Сэйри.
— Я собираюсь рассказать тебе кое о чем. Об этом больше никто не знает.
— Не забудь, что я адвокат Криса. Будь осторожна с информацией, которую ты мне доверяешь.
Понимая, что рискует, Сэйри все-таки решилась:
— Дэнни был обручен, он собирался жениться.
Она внимательно следила за реакцией Бека. Он искренне удивился:
— Обручен? С кем?
— Я не назову тебе имени этой женщины.
— Тогда… как ты…
— Мы случайно встретились с ней на кладбище. Она пришла на могилу, увидела меня и представилась.
Бек немного расслабился.
— К тебе, преуспевающей сестре покойного, подходит незнакомка, объявляет себя невестой Дэнни, и ты ей веришь? Она могла пытаться выманить у тебя деньги…
— Не считай меня такой наивной, Бек. Она не охотница за деньгами. Эта женщина всем сердцем любила Дэнни, и он тоже ее любил. Она показала мне кольцо с бриллиантом.
— Оно могло достаться ей от другого парня, которого она шантажировала.
Если бы она была авантюристкой, разве ей не следовало сначала взяться за Хаффа? Ни он, ни Крис не знали о помолвке Дэнни, пока брат был жив, а его невеста не хочет, чтобы они узнали об этом теперь.
— Почему же?
— Потому что они немедленно придут к тому же выводу, что и ты. Они решат, что ей от них что-то нужно.
Бек сделал вид, что огорчен.
— Она сказала, что Хойлы наверняка превратят их с Дэнни любовь во что-то грязное и недостойное, хотя она была прекрасна.
— Возможно, Дэнни именно об этом хотел рассказать тебе, когда звонил.
— Мне бы очень хотелось так думать. И вполне вероятно, что это так и было. В любом случае я уверена, что эти двое были преданы друг другу и очень влюблены. Дэнни собирался жениться на этой молодой женщине, они строили планы на будущее. Она не сомневается в том, что моего младшего брата убили.
— А что, если он хотел порвать…
— Нет. Я спросила ее об этом, настолько мягко, насколько могла. Она отрицала саму возможность того, что Дэнни мог передумать. Но это именно она сказала мне о том, что Дэнни мучился какой-то моральной проблемой. — Сэйри намеренно избегала слов «духовный» или «нравственный», чтобы Бек не понял, что невеста Дэнни была прихожанкой той же церкви. — Мой младший брат столкнулся с личным кризисом, о котором он не рассказал даже ей.
— То есть Дэнни испытывал муки совести?
— Да. Она назвала это эмоциональной борьбой, которую Дэнни хотел завершить до того, как женится на ней.
— Это могло быть что угодно, Сэйри. Дэнни мог проиграться и задолжать кому-то. Или это могла быть дурная привычка, от которой он никак не мог избавиться. Или беременная подружка в другом городе.
— Или Дэнни знал что-то такое, с чем не мог дальше жить.
— Я уверен, что ты думала над этим и у тебя появились кое-какие соображения на этот счет.
В первую очередь я подумала о чем-то незаконном на заводе. А теперь я почти уверена, что Дэнни что-то узнал о судьбе Джина Айверсона.
Бек медленно вернулся к столику, поставил чашку на поднос. К ним направился официант, но Мерчент покачал головой, и официант растворился в темноте.
— Дэнни стал очень религиозным, — продолжала Сэйри. — А это предполагает необходимость исповедоваться. Разве не могло случиться так, что он узнал что-то об Айверсоне, и эти знания легли тяжелым грузом на его совесть? Он достиг того состояния, когда почувствовал, что не может жить дальше, не освободившись от чувства вины. Тебе это не кажется возможным?
Бек повернул к ней голову.
— Это серьезный повод покончить с собой.
— Это серьезное основание убить Дэнни. Особенно если он собирался сделать публичное признание.
— Ты только что подсказала мне, чего не хватает в деле Уэйна Скотта против Криса.
— Мотива?
Мерчент долго молчал, устремив взгляд на деревья в саду. Наконец он выпрямился.
— Нам пора.
— Да, до Дестини дорога долгая.
— А теперь она покажется еще длиннее. Вездесущий метрдотель рассыпался в благодарностях, расцеловал Сэйри в обе щеки и взял с Бека обещание снова привести ее сюда. Они осторожно спустились вниз по винтовой лестнице.
На пути к калитке Бек вдруг остановился. Сэйри удивилась, повернулась к нему. Бек не объяснил, почему он остановился. Он начал медленно отступать назад, в тень глицинии, ползущей по стене, и потянул за собой Сэйри. Она не сопротивлялась.
Упоительная истома изменила ее реакции, как апельсиновый ликер смягчил вкус ее кофе. Сэйри чувствовала себя одновременно удовлетворенно сонной и, как никогда, живой. Ее веки потяжелели, а кожу покалывало от предвкушения и ожидания.
122 
