Последние отзывы

  113  

Филиппо машинально вытер сандедею батистовым платком и бросил подозрительный взгляд на убитого. Ему не верилось, что все прошло так легко. Этот заказ оказался, возможно, самым простым в его практике… ну, кроме разве что того случая, когда пришлось прикончить парализованного старика. Богатый ростовщик чересчур зажился на свете, и собственный сын, не желая пачкаться сам, заказал для отца быструю смерть.

– Отделить голову от тела… - недовольно вздохнул он, измеряя пальцами ширину шеи синьора Кадуччи.

Она оказалась не слишком толстой, но сандедея все-таки не топор и не мясницкий нож. Филиппо чуть прищурил правый глаз, рассчитывая, где лучше сделать разрез, чтобы не слишком измазаться. Ему не нравилась вся эта возня с головами, но указания Его Светлости были весьма четкими…

Неожиданно внимание убийцы привлекла какая-то неправильность. Что-то в этой комнате было не так, что-то выбивалось из привычной картины мироздания. Что-то… до него наконец дошло.

И он остолбенел.

Несмотря на то, что Пьетро Кадуччи, несомненно, перешел в мертвое состояние, его отражения (все восемь) по-прежнему стояли на ногах и выглядели вполне живыми. Более того - восемь горбатых карликов смотрели на Филиппо и то, что лежало у его ног.

Очень злобно смотрели.

– Господи, спаси и сохрани! - пролепетал убийца, чувствуя, как ноги становятся ватными.

Отражения вперили в Филиппо шестнадцать одинаковых невыразительных глаз. А потом одновременно шагнули вперед. Сухонькие ладошки уперлись в зеркальную поверхность с другой стороны… и с силой забарабанили по ней. В одном месте по стеклу зазмеилась нитевидная трещина… в другом… в третьем… Зазеркальные карлики не отличались большой силой, но ее вполне заменяла ярость и наплевательское отношение к самим себе - одно из отражение порезало руку об осколок, но даже не показало, что замечает ранение.

Филиппо с ужасом переводил взгляд с одного зеркала на другое. И не знал, как поступить. Стекла звенели все сильнее, трещины ширились, еще чуть-чуть, и отражения вырвутся на свободу. И что они тогда сделают с тем, кто убил их породителя?! Убийцу бил озноб при одной мысли о том, что эти жуткие существа прикоснутся к нему…

«РАЗБИТЬ ВСЕ ЗЕРКАЛА!» - вспыхнуло в его голове. Каждая буква горела огнем.

Лучший убийца Венеции на глазах ожил. Тело само собой метнулось к ближайшему зеркалу, сандедея с силой ударила по стеклу, круша его в брызги. Сердце на миг замерло, ожидая, что из пустой рамы выйдет отражение мертвого стекольщика, но там ничего не было. Выходит, если разбить зеркало снаружи, тварь, заключенная в нем, так там и останется!…

Увидев, что стало с их собратом, семеро остальных удвоили усилия. Филиппо же торжествующе захохотал (впрочем, в голосе отчетливо слышались истеричные нотки) и побежал по кругу, молотя великолепные зеркала в осколки. Восьмому карлику почти удалось вырваться - еще бы чуть-чуть, и стекло раскололось бы уже с другой стороны…

Покончив с последним, Филиппо на миг замер неподвижно. А потом сорвался с места и выбежал в коридор, уже не вспоминая о том, чтобы отрубить Кадуччи голову. Он несся так, словно на пятки ему наступали сами черти, по пути заскакивая в каждую комнату, и круша, круша, круша все новые и новые зеркала!

Никогда в жизни он не чувствовал такого холодного, липкого ужаса, как сегодня. Порой зеркала, которые он уничтожал, оставались просто зеркалами. Порой он обнаруживал в них все тех же горбатых карликов, яростно стучащих с другой стороны. Кое-кто из них даже добился некоторого успеха - один воспользовался тяжелым медным подсвечником и почти успел пробиться наружу. Но сандедея Филиппо все же опередила его на какое-то мгновение, оставив и от этого зеркала одну только раму.

Наемный убийца прошелся по дому стекольных дел мастера несколько раз, пока окончательно не убедился, что в нем не осталось ни единого целого зеркала. Ему было дьявольски страшно оставаться в этом колдовском логове, но еще страшнее было покинуть его, не зная точно, что зазеркальные твари уже не выберутся из-за ужасных стекол. Только полностью успокоившись на этот счет, он отважился убраться.

На улице царило то же спокойствие, что и два часа назад, когда он только заходил внутрь. У венецианских ка толстые стены - ничей сон не был омрачен шумом разбиваемых зеркал. Филиппо с огромным трудом вскарабкался на ближайшую крышу и отправился домой привычным путем. Теперь он еле плелся, уже не чувствуя себя спустившимся с небес Меркурием.

  113