32 
– Доброго вечера, Николай Игнатьич, – подошла к нему девушка-регистратор. – Волнуетесь?
– Ум-г…
– Ну и зря. Вы не волнуйтесь, все у вашей жены будет отлично. У вас какой срок?
– Три месяца…
– Нет, вы не поняли. Я спрашиваю, какой срок беременности у супруги вашей?
– Три месяца, – тупо повторил Зеликов.
– Ну а без юмора если?..
– Да какой тут, на хрен, юмор?! – выплеснул накопившееся раздражение Зеликов. – Три месяца всего срок! Еще вчера ничего и видно-то не было!
– Вы на меня не кричите, пожалуйста, – сухо ответила регистраторша. – И хохмить тоже не надо. Тут вам поликлиника, а не «Аншлаг». Заполните анкету и распишитесь там, где галочка. Только без юмора вашего дурацкого, ладно? Ручка нужна?..
Зеликов невидящим взглядом уставился на лист бумаги и начал медленно заполнять графы. Большинство пунктов затруднений не вызвали – имя, фамилия, год рождения, прописка и так далее.
Единственный момент, над которым он чуть не разрыдался, – все тот же срок беременности. Ну что тут написать?! В то, что жене по всем правилам рожать только через полгода, не поверит никто. Он и сам-то уже не верил.
Лучше, пожалуй, соврать.
Через полчаса все закончилось. Однако Зеликов напрасно вслушивался, пытаясь различить младенческий крик.
Вышедший к нему врач скорбно покачал головой…
...
Отрезок времени 1.02.586.001.10
Ускоренное созревание личинки вызвало у двуногов сильную тревогу. Срок созревания постоянен и намертво закреплен в их наследственной памяти. Вмешавшись, я нарушил обычный порядок, произведя расстройство в примитивных умах двуногов. Ведомые лишь условными рефлексами, они поначалу бестолково суетились, но потом все же начали действовать так, как действовали бы без моего вмешательства.
К сожалению, эксперимент окончился неудачей – искусственно ускоренная личинка появилась на свет мертвой. В ее химическом составе не хватает многих положенных элементов. Несмотря на свою невероятную плотность, двуноги – очень слабые, легко погибающие животные. Жаль. Непродуманным вмешательством я погубил потенциальную жизнеформу, пусть и крайне примитивную.
Думаю, не стоит проводить дальнейших опытов с внутренним строением двуногов, пока я не изучу работу их организма более полно. Хотя один любопытный эксперимент я провести просто обязан. Результат обещает быть чрезвычайно интересным.
Волынский сидел на стуле, уныло глядя в спину врачу. Тот прильнул к микроскопу, то и дело пораженно цокая языком.
– Ну что, доктор? – не выдержал пациент. – Что со мной?
– Поразительный случай, Богдан Маркович! – повернулся к нему врач. – По-моему, такое не имеет аналогов в истории медицины.
– Это смертельно?!
– Не думаю… Хотя все в руках божьих, Богдан Маркович, я ни за что не поручусь… Очень уж, знаете ли, нестандартная ситуация…
– Так что со мной случилось-то, доктор?
– Вы, Богдан Маркович… как бы это выразиться-то… беременны.
Волынский моргнул. Поковырял в ухе. И вежливо сказал:
– Доктор, повторите, пожалуйста. А то мне послышалось…
– Не послышалось, – слегка виновато улыбнулся врач. – Вы, дорогой мой, беременны. Причем уже, как говорится, на сносях. Да вот сами посмотрите – ультразвуковой снимочек…
Волынский нервно хихикнул. Когда у него за одну-единственную ночь вдруг вырос огромный живот, он страшно испугался, решив, что заболел чем-то очень редким и очень опасным. На работу он, конечно, не пошел, вместо этого побежав в больницу, к двоюродной сестре.
Та, будучи окулистом, сама его смотреть не стала, но согласилась, что случай из ряда вон выходящий и записала на прием к самому профессору Зайцеву. Тому хватило двух минут, чтобы отменить все остальные дела и вплотную заняться удивительной аномалией.
– Доктор, а что же мне делать-то?! – жалобно простонал Волынский, с ненавистью глядя на свое огромное пузо.
– Что делать… – задумался Зайцев. – Вопрос, прямо скажем, концептуальный… Аборт вам делать, конечно, уже поздно… Боюсь, придется рожать.
– Рожать?! Как?!
– Да, общепринятым способом, конечно, не получится, – согласился Зайцев. – Боюсь, придется делать кесарево сечение.
– Мама дорогая… – всхлипнул Волынский. – За что?!
– Вот уж чего не знаю, того не знаю… Но вы, Богдан Маркович, не переживайте так – во всем же есть светлые стороны…
32 
