Последние отзывы

  105  

— Конечно! Я в этом уверена А теперь тебе надо отдохнуть.

— Боже мой, Шейла, как же мне тошно, что я заставил тебя расплачиваться с моими долгами!

— Не беспокойся об этом. Ты меня ни к чему не принуждал. Мне сейчас просто необходимо чем-то заниматься. А этой работой я по-настоящему довольна — Но это слишком тяжело для женщины.

— Ишь ты какой! Дискриминация женщин? С чего это мне должно быть слишком тяжело?

— Наверное, я чересчур старомоден. Не поспеваю за временем. — Он блеснул на нее глазами из-под кустистых бровей. — В дни моей молодости все было иначе. Гомиков боялись как чумы. Порядочные женщины вообще о них не знали. Наверное, поэтому ты спрятала от меня Марка Хоктона, чтоб я не смог поговорить с ним.

— Что ты выдумал? — ровным голосом произнесла Шейла.

Но внутри у нее все закипело. Трисия или Кен разболтали ему! Скорее всего Трисия. В отместку за выволочку, которую Марк ей устроил.

— Просто Марку необходимо было уехать. А ты тогда еще был в больнице. Вот и все.

В то утро, вернувшись со свидания с Кэшем, она нашла записку, приколотую к своей подушке. Марк выразил надежду, что она чудесно провела ночь. Сообщал, что его внезапно одолела тоска по дому. Собрав саквояж, он вызвал такси, посулив огромную плату, если водитель доставит его в Лафайет к утреннему рейсу. Шейла легко прочла все, что подразумевалось под этими простыми строчками. Марк не хотел прощаться с ней. Она принадлежала Бель-Тэр. Он — нет. Их полное сладкой горечи расставание произошло чуть раньше, на веранде, хотя обоим не хотелось признавать это. Расстроившись из-за его отъезда, Шейла в то же время была рада, что Марк нашел этот выход. Печаль и облегчение.

— Как ты могла жить с таким парнем?

— С каким? Ты не знаешь, что это за человек, папочка. Ты никогда его не видел.

— Так он гомик!

— Ну и что?! Он очень образованный, чуткий, остроумный и верный друг.

Несколько мгновений он смотрел на нее в упор.

— Ты ведь знаешь, как я переживал, когда расстроился твой брак с Кеном. Но теперь я этому чертовски рад. На кой тебе сдался этот слюнтяй. Пьяница, игрок. Пускай Трисия валандается с ним. Ее устраивает такое положение. А ты бы этого не вынесла и очень скоро возненавидела бы его. Ты слишком сильна для Кена Хоуэла. — Он раздраженно хмыкнул. — Ну хорошо, тебе удалось избавиться от него. И куда ж ты направилась? Ты связалась с человеком еще более жалким.

— Ты ошибаешься. Марк очень мужественный. Это одна из самых сильных натур, какую я когда-либо встречала. Чтобы вытерпеть то, что ему пришлось пережить в Бостоне, нужно немало сил. Я дружила с ним, потому что нам было хорошо вместе, исключительно хорошо. Потому что мы оба были очень одиноки. И как ты это воспримешь, мне было неважно.

Коттон скептически нахмурился:

— Твоя проблема в том, что ты всегда любишь тех, кого не следует.

— Разве?

— С самого детства. Ты всегда на стороне побежденных. Таких, как Гейла, как Гли Уильяме.

Радуясь возможности переменить тему разговора, Шейла сказала:

— Кстати, о Гли. Он очень хорошо поправляется. Я звонила сегодня. Врачи уже собираются выписывать его. Ему придется только приезжать раз в неделю на физиотерапию. Мы подыщем ему работу в конторе.

Глаза Коттона глядели на нее с особенной остротой, пытаясь проникнуть в ее мысль. Шейла как ни в чем не бывало продолжила:

— Гли не соглашается получать зарплату, не работая.

Он заворчал, показывая, что не удовлетворен ее бойким ответом.

— Ты совсем не в меня с этой твоей неуемной щедростью. Ясно, что и не в Мэйси. У нее сердце было потверже каминной кочерги. Откуда только взялось твое мягкосердечие!

— Наверное, от моей настоящей матери. А впрочем — кто знает.

Беседа снова вернулась к теме, которая была ей неприятна. Она взглянула на часы.

— Ба, тебе давно пора спать. Ты нарочно затягиваешь разговор, чтобы оттянуть время. Совсем как маленький ребенок, который готов на все, лишь бы не идти спать вовремя.

Нагнувшись к нему, она поправила подушку, поцеловала в лоб и выключила лампу. Но не успела сделать и шагу, как он поймал ее за руку.

— Будь осторожна, Шейла, чтобы твоя доброта не принесла тебе вреда, — предостерег он.

— Не понимаю?

— Жизненный опыт научил меня, что люди очень любят кусать руку, которая их кормит. Это дает им возможность не чувствовать себя обязанными, уж такова человеческая натура. И тебе не изменить ее. — Он погрозил ей пальцем. — Будь начеку, как бы кто не принял твою доброту и щедрость за слабохарактерность. Люди любят повторять, что их восхищает чувствительность. На самом деле они ее презирают. — Я учту это.

  105